Будь он русским, ущипнул бы себя за ляжку, но он был из ирландцев, поэтому суеверно дернул себя за ухо.
— Как ее зовут?! Джозеф, как ее зовут?! О-о, мэ-эн!.. — застонал Уолтер. Расстегнул еще пару пуговиц рубашки и стал чесать грудь: — Джи-исус Крайст!..
На огромном, во всю стену экранном панно сменялись кадры с обворожительно красивой загорелой женщиной в красных кружевных трусиках и в таком же ярко-красном лифчике. Женщина валялась на широкой кровати, ползала змеей, становилась на колени и, хищно выпятив нижнюю челюсть, с кровавым ртом, ползла вперед; потом, обессилевшая, падала на спину, томно вытягивая зовущие к себе руки...
— О-о, мэн, это лучше любого порнофильма! Это даже лучше стриптиз-клуба! — Уолтер не скупился на похвалы. Бисером пота покрылся его лоб, шея тоже матово блестела. — Познакомь меня с ней!
Осип продолжал нажимать кнопки своего ноутбука, не открывая глаз от экранов. А на экране это таинственная брюнетка вдруг превращалась в красный цветок, в пион, который внезапно вспыхивал огнем. Пламя разгоралось, бушевало, и когда глазам уже становилось больно, пламя гасло, и из легких струек дыма снова возникала полуголая Стелла...
— Нет, она не дешевая стриптизерша. Эта девочка — из дорогого эскорт-сервиса, пять тысяч баксов за ночь, не меньше, — высказал слово эксперта Уолтер, когда "фильм" закончился. Посмотрел на часы. — Вот и убили час времени. Спасибо Богу, послал мне такого напарника в смену. Русский режиссер! Русские — великая нация! А русские проститутки — те просто улет.
— Никогда больше не говори такое о ней, понял? — сказал ему Осип суровым голосом.
Уолтер ничего не ответил, лишь бросил на приятеля странный взгляд, круто изогнув бровь.
Глава 9
На следующий день Осип привез Стеллу к себе домой, в их квартиру в Бруклине. Они сидели в просторной гостиной, ели суши и пили саке. Стелла рассказывала о своем детстве и отрочестве, о том, что после школы поступила у себя в Кишиневе в Институт легкой промышленности, потому что — трусиха — в Театральный идти побоялась. Не доучившись, бросила институт, оставила родителей, мужа и дочку, и уехала в Штаты по гостевой визе.
— Дочку? Ты мне никогда не говорила, что у тебя есть дочка, — заметил Осип.
Стелла на миг смутилась, тень пробежала по ее лицу.
— Дашенька — свет моих очей. Она живет у моих родителей. Скоро ей десять лет. Хочу отправить им деньги, чтобы они ей в подарок купили самый модерновый лэптоп. Посмотри на это чудо, — она вязла со стола свой мобильник, и, быстро найдя нужный файл, показала Осипу снимок темноволосой девчушки, в лице которой угадывались материнские черты.
Затем Стелла налила себе в рюмку саке и, выпив залпом, на мгновение нахмурила брови.
Осип догадался, что она не хочет говорить с ним о дочке, что это — "больная тема".
Всё саке было выпито, и Осип достал из бара бутылку вина. Уже было понятно, что на ночное дежурство он не выйдет. Он отправил боссу по мобильнику короткое сообщение, что плохо себя чувствует и эту смену пропустит.
Они пили вино. Стелла с упоением рассказывала о своей любви к танцам: когда-то в отрочестве, еще в Молдавии, она посещала танцевальную школу, знала много танцев, и современных, и народных, и эта страсть еще не угасла в ее сердце.
— Хочешь посмотреть? — неожиданно предложила она.
Она снова взяла мобильник и быстро нашла желаемый файл.
Забренчали гитары, зазвенели бубны.
— Оп-па!! А-аай-а... — Запела Стелла, поднявшись и выходя на средину комнаты.
Она тряханула головой и круто изогнула спину так, что ее волосы всколыхнулись, будто бы подхваченные порывом ветра.
— Оп-па!! А-аай-а...а! — Стелла сопровождала свою "цыганочку с выходом" мелодичными возгласами.
Ее гибкое тело плавно перемещалось, словно не касаясь пола. Она выставляла вперед налитую грудь и порой делала руками и бедрами такие движения, будто сейчас на ней не футболка и шорты, а длинное цыганское платье с широким подолом, который должен красиво взлетать, когда она кружится и поводит бедрами…
— Оп-па!! А-аай-а...а!
Затаив дыхание, Осип смотрел на ее танец. Сейчас он был уверен в том, что его встреча со Стеллой не случайна, и что так просто они уже не расстанутся.
— Браво! — он захлопал в ладоши, когда танец закончился.
Стелла грациозно поклонилась, отвесив книксен. Затем сняла футболку, оставшись топлесс, и стала ею обмахиваться, бросая на Осипа зовущие взгляды:
— Фу-ух. Жарко.
Поставив бокал с недопитым вином на стол, Осип поднялся и пошел к ней. Он решил, что сейчас, наконец, она ему отдастся. При всей своей кажущейся доступности до сих пор Стелла отказывала ему в близости, будто бы желая раздразнить, "разжечь" его еще больше.
Да, так суждено, думал он, именно сейчас и именно здесь — в его квартире, на кровати, которую он двенадцать лет делил с Тоней и больше никогда ни с кем.
Тони и Арсения в тот миг, разумеется, не существовало. Они были в Seagate. Но их фотографии висели на каждой стене.
Она нежно прижалась к нему, и он утонул в упоительном благоухании ее тела, разгоряченного танцем. Он потянул ее к кровати.
— А-а! — он неожиданно вскрикнул от боли.
Оттолкнув от себя Стеллу, поднес руку к правой щеке. Потом посмотрел на ладонь, отнятую от щеки, и увидел на ней капельки крови.
— Зачем ты это сделала? — спросил он, не понимая, зачем Стелла глубоко оцарапала ему лицо своим острым ногтем.
Она смотрела на него в упор, и ее глаза засверкали каким-то диким блеском:
— Мне почему-то захотелось почувствовать вкус твоей крови.
Улыбнувшись, не слова не говоря, она засунула себе в рот палец с ярко накрашенным ногтем, которым царапнула Осипа, а потом стала сладострастно облизывать его со всех сторон:
— Ты забыл, что в моих жилах течет цыганская кровь? Я ведь — ведьма, могу на тебя напустить свои ведьмовские чары. Будь осторожен.
— Ах, вот оно что? В таком случае, я не против. Давай, напускай.
— А ты потом не будешь об этом жалеть? —– допытывалась она, сменив полушутливый тон на серьезный.
— Пока ты меня любишь, я ни о чем жалеть не буду, — ответил он тоже серьезным голосом.
Стелла долго молчала. Затем, не сводя с Осипа глаз, выползла из шортов, а потом сняла белые трусики. Подойдя к нему, обняла его шею, сцепив сзади пальцы и, подтянувшись, обхватила ногами его корпус выше пояса. Умостившись поудобней в этой позе, чувствуя под ягодицами его подставленные ладони, закрыла глаза:
— Окей, я твоя. Можешь делать со мной все, что пожелаешь.
***
Осип продолжал снимать Стеллу — в разных образах и разных местах. Иногда она просила его заехать за ней туда, где делала уборку, и он охотно подвозил ее домой, в Seagate.
Они проезжали через неблагополучный район, принадлежавших к тому типу районов, которые в Нью-Йорке презрительно называют "гетто". В этом гетто проживали в основном чернокожие и латиноамериканцы, из поколения в поколение получавшие государственные пособия. Случалось, Стелла просила Осипа остановить машину, если ей нужно было зайти в магазин или аптеку. По тому, как она здоровалась и отвечала на приветствия, было понятно, что в гетто у нее уже появились знакомые.
Однажды Стелла попросила Осипа остановиться у Собора Пресвятой Богородицы: ей захотелось туда зайти.
Собор был пуст. Осенив себя крестным знамением, Стелла приблизилась к статуе Богородицы в правом притворе, зажгла свечку и, несколько раз перекрестившись, поцеловала стопы Богоматери. Затем опустилась на колени и стала молиться.
Осип сидел на скамейке сзади, он не видел ее лица. Но он был поражен необычайной силой, страстью, каким-то неистовством, исходившим от всей ее коленопреклоненной фигуры.
Неожиданно в тишину собора откуда-то с улицы врезались странные, похожие на пистолетные выстрелы, звуки. Стелла оглянулась и вопросительно посмотрела на Осипа. Он пожал плечами.
Они еще ненадолго задержались в соборе, Стелла подходила к другим статуям святых и разглядывала интерьер. Потом вышли на улицу, где раздавался вой сирен.
Неподалеку, на противоположной стороне дороги, стояло несколько машин: полицейские, пожарные, машина скорой помощи. Мигалки у всех были включены. Полицейские перекрыли вход в старый двухэтажный дом, возле которого толпились люди.
— Что там случилось? — спросил Осип мужчину средних лет, с толстым шрамом на лице. Судя по облику, он был одним из аборигенов этого "гетто" и все здесь хорошо знал.
— Там, в квартире на втором этаже, недавно поселился какой-то мужик со своей бабой. Вроде бы хорошая пара. Не знаю, какая моча ударила тому дураку в голову, но полчаса назад он застрелил и свою бабу, и себя. — Мужчина затянулся, выпустил дым и глубокомысленно резюмировал. — Я тебе говорю, бро, этот еб...й мир сошел с ума.
Осип нахмурился. У него возникла странная мысль, вернее, предчувствие, что в этом убийстве, к которому он не имеет ни малейшего отношения, заложен для него какой-то зловещий знак.
Глава 10
Крабов хорошо ловить с раннего утра, когда они голодны, прожорливы, а потому чрезвычайно активны. Да вот беда: с утра — отлив, поэтому гряда камней, под которыми обычно шныряют черные и серые в крапинку крабы, вся оказывается на суше. Внизу эти валуны покрыты мелкими ракушками. Сейчас, подсохнув на солнце, они издают гнилостный запах.
Но постепенно, в силу сложного взаимодействия Солнца и Луны с океаном, Великий океан возвращает земле свои холодные воды. И вот уже волны, подбираясь все ближе, подрывают песчаные замки и башни, рушат крепостные валы. Предусмотрительные мамаши оттаскивают подстилки подальше от подступающей воды; спасатели на вышках уже реже болтают между собой, чаще свистят и машут руками купальщикам, заплывающим слишком далеко.
А к темным валунам тянутся отважные ловцы крабов...
Арсюша, разумеется, среди них. С ними и Томас.