Во-первых, создать объединение профессиональных литераторов (еще и в наше время членам СП исчисляется трудовой стаж, ибо Союз считается их местом работы); во-вторых, оказывая идеологическое влияние на членов Союза, в то же время превратить сам Союз в мощную, влиятельную идеологическую организацию; в-третьих, превратить Союз в творческий, идеологический и методический центр по работе с литобъединениями, литстудиями и отдельными литераторами, превращая их в свой членский резерв.
Союз имел свои издательства (теперь их по существу нет; кстати, гонорары членов СП и в писательских, и во всех прочих издательствах были значительно выше, нежели для нечленов), свое Бюро пропаганды литературы (теперь его нет), свои дома творчества, санатории и поликлиники; свой транспорт и офисы, свои жилые дома и общежития, свой Литинститут в Москве и, наконец, свой Литфонд, финансово поддерживавший его и аккумулировавший средства от отчислений с каждой изданной писателем книги, а также прибыли от своих издательств, книжных магазинов, бюро пропаганды (большинство выступлений писателей были платньгми) и т. д.
А еще вспомним, что члены Союза вне очереди получали жилье, у них была своя, высокая пенсия, и им полагались 20 м2 дополнительной жилплощади для кабинета. Кстати, сейчас мало кто знает, что Литфонд был четвертой по богатству организацией в СССР — после КПСС, Церкви и ВЦСПС (профсоюзов). Причем, кроме рублевых, Литфонд имел еще и валютные счета, что по тем временам было просто-таки немыслимой роскошью.
Однако сразу же оговорюсь, что во времена СССР подобный творческий союз мог существовать только в единственном числе! В сонном бреду никому не могло прийти в голову создавать параллельные творческие структуры (конкурирующие и враждуюінис между собой литстудии на местах — не в счет, все равно все они были под опекой КГБ). В то время как в условиях независимой Украины вы можете создать хоть сто творческих союзов (не пугать с общественными творческими организациями, создавать которые значительно проще!).
И тогда, чтобы сохранить особые позиции традиционных Союзов — писателей, художников, композиторов... — государство придало им статус "национальных". Кто-то может спросить: а стоит ли так подробно останавливаться на основах Союза? Стоит, потому что многие конфликты литераторов с Союзом (а сейчас всяк издавший свою книжечку в любой доморощенной типографии, вплоть до самиздата, сшитого с домашней компьютерной распечатки, — независимо от степени таланта, уровня профессиональной подготовки и даже элементарной грамотности — тут же начинает именовать себя "писателем"!) происходят от непонимания сути и назначения этой организации в нынешних условиях. А еще потому, что многие обращаются ко мне с просьбой объяснить — а что такое, собственно, Союз писателей, и каков смысл его существования, состоят ли писатели, подобно чиновникам, на государственной службе, а значит и на ставках.
Так вот, чтобы избавить многих наших литераторов от наивных иллюзий, вынужден сказать следующее. Да, в уставных документах и решениях съездов Союза говорится и о пропаганде литературы, и о работе с молодыми литераторами, и о литобъединении при областной организации. Но основное призвание этой (как и любой другой творческой организации с фиксированным членством в любой стране мира; а я знакомился с их деятельностью в США, Франции, Италии, Германии, Греции, Чехии, Болгарии, Румынии и многих других странах) заключается в создании условий для работы и творческого развития ее членов, пропаганды их творчества, защиты их творческо-правовых интересов, их авторского права и творческого наследия. Она же заботится о своем резерве, отбирая наиболее достойных из числа самодеятельных литераторов, и пополняет свои ряды путем жесткого отбора, с обсуждениями и несколькими тайными голосованиями в Одессе и Киеве. И все!
Поэтому, с точки зрения закона, а Союз зарегистрирован в Минюсте, если кто-то из пишущих желает стать членом Союза, он обязан пройти предусмотренную его Уставом процедуру. Помещение Союза (на Белинского, 5) принадлежат только этому Союзу, его руководство содержит его и несет за него ответственность; и это члены Союза решают, что там проводить и кого на свои мероприятия приглашать. И никто в мире не может заставить членов Союза принять в свои ряды литератора, принимать которого они по тем или иным причинам, по справедливости или не по справедливости, не желают (увы, тайное голосование!).
Да, согласен, при этом возникает масса коллизий, типа: "Все ли новопринятые в Союз достойны этого; и все ли достойные этого, уже приняты в Союз?" Порой доходит до абсурда. Из собственного опыта. В Союз приходит автор, психически, кстати, вроде бы вполне нормальный человек, о двух дипломах, кладет на стол шесть папок абсолютной графомании, на которой Пегас даже кучки навоза не оставил, и говорит: "Вычитайте, отредактируйте и издайте! Только тиражом не мене ста тысяч (!) экземпляров, чтобы вы смогли разослать их во все школы СНГ".
И когда, ознакомившись с частью одного из этих "произведений", мы с коллегой попытались деликатно объяснить автору, что, для начала, это творение ему следовало бы элементарно вычитать, отредактировать и внести правки, он искренне удивился: "А вы здесь для чего сидите?! Мое дело написать. А вы уж туг правьте, черкайте, издавайте. Вам ведь за это деньги платят!" И таких примеров масса! Так что тут уж вступает в силу принцип: "Со своим уставом в чужой монастырь не суйся!"
Просто диву даешься, глядя, как некоторые новоявленные "гении от рифмы", не успев и десяти стишков хоть как-то там срифмовать, начинают носиться с ними по редакциям и союзам, как курица с тухлым яйцом. А какие амбиции при этом изрыгаются: их не издают, их не признают, в Союзе и в издательствах — сплошь одни завистники; а государство-то, государство талант их напрочь не ценит! А все потому, что в Союзе писателей все, как один, — бездари, все позахватьгвали, никому хода в литературу не дают!
И поверьте, я не утрирую, а, наоборот, смягчаю. Хотя совершенно ясно, что ваши стишки — это ваши стишки. И как говаривал в таких случаях наш незабвенный Александр Сергеевич: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать!" А вот как и кому ее продать — это уже, пардон, ваши собственные проблемы: не Папы Римского, не Президента и Правительства, не Союза писателей и не издателей, а исключительно ваши собственные!
Кстати, о Пушкине. "Ради Бога, — объяснял он свое отношение к высокому искусству поэтического слова 22 мая 1824 года, в письме к своему знакомому А. Казначееву, — чтоб я смотрел на стихотворство с детским тщеславием рифмача; оно просто мое ремесло, отрасль честной промышленности, доставляющая мне пропитание и домашнюю независимость". Вот так вот, просто и доходчиво.
Однако вернемся к работе Союза. Тут совет один: те, кому не нравится его деятельность, могут создавать свой собственный Союз, и, совершенствуя его на основе собственных несовершенств, делать в нем все, что им заблагорассудится, добиваясь при этом поддержки государства (что предусмотрено законом) и спонсоров.
Но это только одна стороны проблемы. Есть и другая, моральноэтическая. Она заключается в нескольких постулатах. Первый: писатель, воспитай себе ученика! То есть каждый писатель, обнаружив в произведениях начинающего автора, который обратился к нему за помощью, искру божью, должен сделать все возможное, чтобы помочь этому человеку: подсказать, подправить редакторским карандашом, помочь с первой публикацией. Это святое. Как святое и то, что писатели должны, если не руководить теми или иными студиями города и области, то, по крайней мере, шефствовать над ними: выступать, рецензировать.
Примером тут могут служить члены Союза Владимир Гаранин, Олэкса Ризниченко, Валентин Мороз, Мыкола Палиенко, Дмытро Шулта, которые действительно активно работают с молодыми; а еще — Наталья Палашевская, возглавляющая литобъединение в Кодыме; недавно ушедший от нас Васьгль Сагайдак, в течение многих лет руководивший студией в Ильичевске, Валерий Выходцев, возглавлявший студию в Килие... А каким благородством отличались на этом поприще Иван Гайдаенко и Иван Рядченко, Григорий Вязовский, Иван Дузь и Евгений Присовский!
Мне трудно судить, на какой подспудной почве возник неприятный конфликт между автором статьи "За что одесский писатель избил одесского журналиста" Анатолием Яни, замечу, талантливым переводчиком и поэтом-пародистом; и членом Союза Анатолием Глущаком. Но ясно одно: подобных конфликтов не должно возникать в принципе. Я не собираюсь выступать в роли судьи, но считаю, что конфликт следует исчерпать, причем инициатором этого "исчерпывания", конечно же, должен представать А. Глущак, кстати, тоже много сделавший и для пропаганды литературы (он прекрасный переводчик), и для поддержки молодых литераторов. Инициатором — уже хотя бы потому, что он — член Союза, и конфликт произошел в здании Союза; и туг уж вопрос чести не только собственного мундира, но и мундира всей организации. А главное — вопрос этики, воспитанности, интеллигентности.
Абстрагируясь (подчеркиваю: абстрагируясь) от этой ситуации, должен сказать: знаете, коллеги, мы порой очень жестоки по отношению друг к другу. Посмотрите, сколько в том же Союзе творческой зависти, окололитературных сплетен, примитивной, недостойной личности писателя, групповщины; какими скупыми оказываемся мы на слово сочувствия, слово творческой и житейской поддержки.
Почему мы не учимся беречь друг друга? Почему на слова похвалы расщедриваемся только на поминках и посмертных юбилеях? Да и то, видит Бог, не всегда; мертвым — и то не научились прощать! А во что превращается в нашем Союзе подготовка к отчетно-выборным собраниям и съездам! Групповщина, истерические поиски недостаков и компромата, окололитературная чернуха и расколы. А как в это время активизируются все эти, невесть как оказавшиеся в Союзе, "окололитературные людишки"!
Не зримые ни на книжных полках, ни в общественной "спилчанской" жизни, они накануне спилчанских выборов вдруг агрессивно активизируются, кучкуются, проникаются гипертрофированным осознанием собственной значимости.