– С каким носом? – заместитель директора пришел в явное недоумение, но продолжал вытирать шею, правда, движения его несколько замедлились.
Иван вдруг отклонился вбок – огромная тень устремилась на него. Вернее, это была не тень, а абсолютно живой мужчина. Иван, наконец, смог разглядеть лицо этого мужчины – бледного и старого, с длинным носом и развевающимися прядями поседевших волос. Одет он был в зеленый камзол с золотистыми пуговицами. Колдун едва не сбил Ивана с ног, не уступи тот ему дорогу.
– Доктор Селезень, что с вами? – повторил свой вопрос мистер Вильям. – О каком носе вы спрашиваете?
– О вашем, вашем! – вскрикнул Иван. – Смотрите!
И вправду – в палате номер Шесть произошло нечто такое, чего никогда не происходило до сих пор ни в этой, ни в какой другой больнице Нью-Йорка. У заместителя директора по административной части неожиданно отвалился нос! Отвалился и лежал на полу, едва заметно шевеля ноздрями, будто принюхиваясь к чему-то. Нос явно был сильно взволнован, ажитирован.
– Ловите его! Хватайте же!
Но длинная, костлявая рука подбежавшего колдуна схватила лежащий нос и зажала его в кулаке.
– Что же вы стоите?! – возмутился Иван. – Неужели вам не нужен ваш собственный нос?!
Замдиректора вперил в Ивана долгий, задумчивый взгляд. Опустил руку со смятой салфеткой. Часто заморгал и сел на кровать, скрипнувшую под весом его грузного тела. Затем свел глаза к переносице. Потрогал пальцами свои мясистые щеки и, как бы невзначай, свой нос.
– Что с моим носом? А-а... вы, доктор, намекаете на запах моего пота, который я, по-вашему, не улавливаю. Да, вы правы, мне нужно всерьез заняться этой проблемой. Я понимаю – нехорошо, даже непрофессионально, когда заместитель директора, большой начальник, лицо психбольницы, человек, наделенный властью и полномочиями...
– Упустили! А-ах!.. – перебил его Иван, досадливо посмотрев на зарешеченное окно, где только что скрылся колдун с похищенным носом.
ххх
Оставив заместителя директора в полном замешательстве, доктор Селезень покинул палату Шестую и направился в Седьмую.
Там, на кровати, сидела женщина лет тридцати, одетая в больничный халат. Увидев вошедшего доктора, она вздрогнула, нервно дернулся левый уголок ее рта.
– Здравствуй, красавица. Как дела? – спросил Иван по-русски. Взял за спинку стоявший в палате стул и перенес его поближе к кровати. Подтянув штанины, сел напротив девушки.
Она пожала плечами, откинула со лба прядь черных волос:
– Нормально, – кривовато улыбнулась, отчего ее миловидное лицо на миг приняло хищное, какое-то волчье выражение.
Губы у девушки были пухлые, носик – ровный, глаза с узким разрезом – не очень выразительные. Загадка, однако, заключалась в таинственном и коварном сужении век. Девушка, прищурившись, словно оценивала человека перед собой. И в этот момент, когда так странно сужались ее глаза, вздрагивали и уголки ее губ, подобно сведенным крыльям ночной бабочки. Откуда прилетела она, эта ночная колдунья, из каких заморских стран?..
– Ты откуда родом, Мария? – спросил Иван, отметив про себя, что испытывает сладостное чувство, когда девушка устремляет на него взгляд своих таинственных глаз.
– Со Злодиевки.
– Это что же – село или хутор? И где находится? А-а, понятно, значит, мы с тобой некоторым образом земляки. Я по-украински розумию. И люблю побалакать.
Кашлянув в кулак, он напустил на лицо глубокомысленное выражение, давая понять, что сейчас речь пойдет о серьезном. Несколько дней назад эта Мария пришла в больницу, сказала, что ей плохо, и сама попросила, чтобы ее поместили в дурдом.
– Мне сообщили, что вчера ты попыталась пронести из столовой в палату нож. Это правда?
– Да. Хотела.
– Зачем? Что ты собиралась им резать? Ведь нож – пластиковый.
Вместо ответа, Маша часто заморгала и подняла голову. Из ее глаз полились слезы.
Доктор Селезень хмуро посмотрел на нее. Слезы девушки вызвали в его душе прилив нежности. Чтобы подавить в себе это совершенно непрофессиональное, лишнее, ненужное чувство, он мысленно решил для себя, что назначит ей несколько уколов. В попу.
Он не мог отвести взгляд от ее халата, верхние пуговицы которого были расстегнуты, открывая взору глубокую ложбинку между грудей.
– Да, Мария, хочу тебя предупредить вот о чем. У нас в отделении запрещены любые интимные отношения между пациентами. Амуры очень вредят лечебному процессу, создают дополнительные стрессы.
– Значит, вам уже обо всем донесли, да? Быстро это у вас, однако, – девушка снова дернула уголком рта, отчего ее невинное, заплаканное лицо вмиг преобразилось в грубое, злое. – Между прочим, тот псих сам ко мне приперся, я его не приглашала. И предложил мне сто баксов за ночь.
Действительно, этой ночью из ее палаты вывели одного пациента. Санитар, проходя мимо, услышал мужской голос в женской палате и вовремя пресек вопиющее нарушение.
– Он тебя обманул. Откуда у него сто долларов? У наших пациентов никаких денег при себе нет, им запрещено. Деньги тоже мешают лечебному процессу.
Она скривила губы, из глаз снова полились слезы.
– Ну-ну, не плачь, – промолвил Иван подобревшим тоном, вставая.
Он положил руку девушке на плечо, задержав ее там несколько дольше, чем полагалось бы врачу в такой ситуации. Молочное тепло, исходящее от ее тела, просочилось сквозь ткань халата и согрело пальцы Ивана...
Глава 6
Время близится к полуночи. Иван лежит у себя дома на широком мягком диване.