На одном из экранов неожиданно возникает силуэт молодой женщины в короткой юбке и розовой футболке, идущей по пустому коридору. Подвинув рычажок на панели, он увеличивает изображение этой девушки. Стелла! Она здесь, в отеле! Пришла по вызову какого-то клиента!
Он смотрит, как Стелла остановилась возле двери нужного ей номера. Но вместо того, чтобы постучать, вдруг повернулась и замахала поднятыми руками — будто бы звала кого-то или хотела таким образом привлечь к себе чье-то внимание.
Осип знал, кого она зовет и кому сейчас машет. Он отрегулировал изображение на экране так, чтобы Стелла стояла перед ним в полный рост.
Она улыбнулась, вероятно, ощутив, что достигла желаемого результата, — Осип ее заметил и смотрит на нее. От радости высунув язык, она подразнила Осипа, и, судя по всему, что-то сказала. И вдруг... взмахнув руками, стала танцевать! Ходила по пустому коридору, выгибаясь то так, то этак. Осип глядел на эту "цыганочку с выходом", и у него мелькнула мысль, что Стелла сейчас пьяна, а может, еще и под кокаиновым кайфом.
Закончив свой танец, она послала ему воздушный поцелуй, снова что-то сказала. Затем пригладила волосы и постучала. Дверь тут же открылась, и Стелла вошла в номер.
Осип неподвижно сидел, долго глядя на экране на пустой длинный коридор, залитый ярким светом ламп. Ему показалось, что там сейчас летают чайки над пенистыми волнами... На его скулах дернулись желваки.
Не спеша снял с груди пластиковый пропуск охранника, положил на стол.
03:00. Тихо в зале Операционного центра. Тихо и совершенно пусто. Ни души. Дверца хромированного металлического сейфа с оружием открыта.
Выйдя из лифта на нужном этаже, Осип направился по пустому коридору к той двери, куда только что вошла Стелла. В его абсолютно затуманенной голове возникла мысль, что он принял единственно верное решение. Этот фильм сейчас должен закончиться.
С непринужденным видом он подошел к той самой двери. Засунул правую руку в карман брюк, где лежал пистолет.
— Open the door! Откройте, полиция! — Осип постучал кулаком в дверь номера.
За дверью вскоре послышались чьи-то голоса. Но дверь оставалась запертой.
— Open the door! Открывайте же! — Он стал сильно колотить кулаком в дверь.
Вдруг кто-то сильным ударом сзади, аж в голове хрустнуло, повалил его на пол:
— Ты идиот! Идиот! — Уолтер сидел на распластанном Осипе, крепко ухватив его за волосы и вдавив лицом в пол.
Уолтер залез Осипу в карман, пытаясь вытащить оттуда пистолет. Но Осип сопротивлялся, поэтому Уолтеру пришлось применить силу уже по-настоящему и прибегнуть к приемам для задержания и обезвреживания преступников.
— Ты fucking кретин! Совсем спятил из-за этой шлюхи!
Пока они возились на полу, дверь номера тихонько открылась. Оттуда выскользнула Стелла, и через мгновение ее и след простыл.
Эпилог
Прошло полтора года.
...Всей семьей возвращались в машине домой из гостей.
— А что? Отдам Мойше свой старый компьютер, мне он все равно больше не нужен. Загружу туда детские программы, пусть играет, — Осип нажал рычажок "поворотника", и машина въехала на шоссе. — Кстати, все Арсюшины игрушки, что в ящиках под кроватью, тоже нужно отдать Мойше. Арсюша для них уже вырос.
— Ну, плюшевого леопарда я бы все-таки оставила. Арсюша еще иногда им играет, — мягко возразила Тоня, взглянув на спящего на заднем сиденье Арсюшу.
Поджав под себя согнутые в коленках ноги, мальчик словно собирался сделать что-то важное и срочное, но вдруг заснул, свесив голову и раскрыв рот с выбежавшей слюной.
Осип притормозил, машина шла на высокой скорости, а впереди — поворот. За поворотом открывался вид на залив.
Дорога, влажная от апрельских дождей, вела к мосту Верразано. С левой стороны, на холмах, еще не тронутые листвой, темнели деревья, справа по реке в порт шли океанские лайнеры.
— Что, дождался, режиссер? — улыбнувшись, спросила Тоня.
Еще только апрель, а на ее лице у носа и на щеках высыпали мелкие веснушки, придавая важной серьезной Тоне вид девочки где-нибудь на даче или в деревне под Питером.
Осип кивнул в ответ — приняли сценарий и дали деньги на его будущий фильм!
Он снова подумал о том, что Тоня его простила. Спасла семью. Это главное.
— Не знаю, как уложусь в такие короткие сроки: часовой документальный фильм — и за три месяца. Могу не справиться.
— Справишься, не переживай. А что твой Ник, согласился с тобой работать в этот раз?
— Пока еще нет. Думает. Ему вроде бы предложили выгодный контракт в театре.
— Ну и не надо, обойдешься без Ника, — Тоня поправила в ногах разъехавшиеся складки плаща.
Машина неслась по шоссе, изредка подскакивая на дорожных вмятинах. Вдали виднелся мыс Seagate. Отсюда он казался темной безжизненной полоской... Чайки на камнях, пенистые волны, крабы...
Тоня включила магнитофон, и в салоне зазвучала музыка из "Пер Гюнта". Волшебная музыка, знакомая еще с детства. Еще раз взглянув в зеркальце на спящего сына, Тоня свободно откинулась в кресле. Слушала скрипки, флейты и контрабасы. Мелодия то неслась вихрем, нарастала, в бешеном ритме стремилась все дальше, выше, выше, то вдруг после звонкого удара литавр падала в бездну, где ныла одна-одинешенька несчастная скрипка, где уныло и глухо бил барабан, где обрывалось все в могильной тишине. Но потом тягучая сумрачная мелодия снова становилась таинственной и нежной, вызывающей слезы, слезы примирения с жизнью и надежды...
***
— Мне нужно в машине поменять масло, — сказал Осип, открывая заднюю дверцу машины.
На сиденье силился разлепить веки Арсюша.
— Мистер пират, подъем, выгружайся! Сегодня вечером расскажу тебе, где пираты спрятали найденные сокровища. Только не мучай маму, договорились? Ладно, Тонч, вы идите домой, а я поехал.
Приблизительно через полчаса его машина остановилась в районе Бруклин Хайтс.
Времени было еще предостаточно.
...Осип брел по знакомым улицам, где тянулись аллеи старых платанов, некоторым из них, наверное, лет пятьдесят, а то и все сто. Мимо них, еще тогда молоденьких саженцев, ходили герои его фильма. Здесь за пьянство и бродяжничество, больной туберкулезом, был арестован будущий корифей американской драматургии О'Нил; Уолт Уитмен стучался в двери этих домов, предлагая бесплатно свой сборник "Листья травы", а его не пускали на порог; вон в том кафе Артур Миллер писал пьесу "Тяжелое испытание", за которую потом был привлечен к суду по обвинению "в нелояльности Америке"; а вот из того дома "скорая" увезла умирающего от разрыва сердца Иосифа Бродского...
Хорош этот район ранней весной, но истинно прекрасен он в мае, когда распускаются орхидеи и акации, когда прохладно в тени деревьев, старых особняков и темных, в витражах, костелов. Все дороги ведут к реке.
Есть такие места, знаете, где сразу, еще толком не понимая, что к чему, чувствуешь себя как дома, будь то Васильевский остров в Петербурге или Бруклин Хайтс в Нью-Йорке. Потому-то и решил Осип снимать здесь свой первый фильм — в месте, так напоминавшем ему родной Питер...
***
— Да, сэр, семнадцатый номер, — портье в черном ношеном костюме, с бабочкой на шее протянул Осипу ключи.
— Спасибо, — и Осип надел колечко с ключами на указательный палец. — Я тут, знаете ли, жду одного гостя, знакомую. Она должна скоро подъехать.
— Ноу проблем, сэр. Я вам сообщу об ее приходе, — сказал портье. — Желаете что-либо заказать в номер?
— Нет, спасибо. Где здесь лифт?
...Осип полулежал на кровати в плаще, промокшие туфли касались пола.
Окна были прикрыты, шторы задернуты, поэтому шум с улицы сюда едва проникал.
Осип глянул на часы, взял с трюмо брошюрку со списком оказываемых в этой гостинице услуг.
"Четверть пятого. Однако. А еще обещают сервис по высшему разряду". Он достал мобильник и водил пальцем по списку, пока не нашел нужный номер под странным названием "Эск Серв". Решил было туда позвонить, как вдруг тишину прорезал трескучий звонок гостиничного телефона.
— Сэр, к вам гость. Мисс Мэри. Пусть войдет? О'кей, — сказал портье и уже глуше, обращаясь к визитерше: — Входите, мисс. Номер семнадцать, на втором этаже.
...Она отступила на шаг, попятилась к двери.
— Стой! Не бойся! — Осип схватил Стеллу за руку. — Я тебя не трону. Мне ничего от тебя не надо, — он силой затянул ее в номер и закрыл дверь. Провернул ключ в замке и спрятал в карман.
— Неужели ты соскучился по мне? — спросила она ироническим тоном и вдруг расхохоталась.
На губах у нее лежал свежий толстый слой лиловой помады, на ресницах было столько туши, что они чуть ли не слипались. К распущенным волосам сбоку была приколота красная бабочка. От нее исходил запах алкоголя, который не могли перебить даже ее терпкие духи.
— А я все думала, что это за идиот, согласный платить бешеные бабки за секс в такой дешевой, вонючей гостинице? Теперь все ясно. Ну что, приступим, дорогой?
Она легко расстегнула молнию рыжей кожаной курточки, отороченной беличьим мехом:
— Ты расценки и условия сервиса знаешь?
— Да. Кстати говоря, ты опоздала на пятнадцать минут.
— Сорри, задержалась, по очень важному делу. Была на съемках, ха-ха-ха! — расхохотавшись и с ненавистью глядя ему в глаза, спустила с плеча лямку платья: — В любые места. Только с презервативом. Время пошло. Если нужно, есть виагра и кокаин, — спустила лямку с другого плеча и привычным движением начала стягивать платье вниз по бедрам.
Осип отошел назад, сел на кровать:
— Я не знаю, не знаю... — забормотал он растерянно.
Вдруг решительно поднялся, подошел и со всей силы стиснул ее в объятиях:
— Я... Я хочу проститься с тобой. Наверное, мы больше никогда не увидимся. Но я хочу тебе сказать, если я в чем-то перед тобой виноват, если причинил тебе какое-либо зло... — он безуспешно пытался подобрать нужные слова.
Она пыталась вырваться, давила его кулаками в грудь, ударяла коленями, даже укусила за плечо через плащ.
— Не надо, не надо, — повторял он.
Она наконец сдалась. Замерла. Через несколько минут сделала вдруг легкое движение, будто прижалась к нему:
— Я грязная блядь и наркоманка.
Он молчал.
— Из-за меня погиб Джефф.
Он по-прежнему молчал.
— Я дрянная мать.