Как бы мы теперь ни относились к этому изданию, но факт остается фактом: более ста юмористических произведений Степана Олийныка, которые были опубликованы в нем, принесли поэту огромную популярность во всем Советском Союзе, но особенно, и это естественно, — в Украине. Именно на основе этой популярности формировались и общественное реноме поэта, и его гражданский статус, его вес и влияние в обществе.
Слава его была таковой, что КГБ и бдительные компартийные органы вынуждены были закрывать глаза даже на "немыслимо темные и компромитирующие", по их представлениям, факты из "Личного дела" Степана Олийныка: и на то, что он являлся сыном раскулаченного и репресированного крестьянина из села Левадовка, на Одесщине; и на то, что самого его как сына "врага народа" исключали из Одесского института народного образования, а когда он вновь подал заявление и был восстановлен в вузе, зимой 1931 года агенты НКВД арестовывают его прямо в общежитии института, и до осени 1932 года он томился в одесской тюрьме, как "враг народа и украинский буржуазный националист", а вышел из камеры тяжело больным человеком, с болезнями, которые преследовали его всю оставшуюся жизнь.
К слову, спас его от далыпейшего заключения, а возможно, и от расстрела, лишь немыслимо мужественный по тем временам поступок его старшего коллеги по перу, одесского поэта-юмориста Владимира Ивановича, который, рискуя собственной жизнью, а также свободой и жизнью многих других людей, решился собрать 200 подписей (!) под сочиненным им обращением ко всесоюзному старосте М. Калинину, в котором убеждал в неправомерности ареста Степана Олийныка, в его невиновности и просил способствовать его освобождению из застенков НКВД.
Так вот, "прощая" ему эти "непростительные изъяны" его классовой биографии, советские власти пошли на то, чтобы Степан Олийнык дважды избирался депутатом Верховного Совета СССР и был награждай высшей наградой того времени — орденом Ленина. Как я уже сказал, его, как, наверное, никакого иного литератора, активно публиковали в "Правде", а в 1976 году в Москве даже увидел свет сборник юморесок и фельетонов, написанных Степаном Олийныком специально для "Правды".
Впрочем, говоря: "Написанных специально для "Правды", я лишь отдаю дань тому установившемуся объяснению, которое появилось в литературоведении еще при жизни, а, возможно, даже из уст самого Степана Олийныка. На самом же деле писались они не ради публикации в официальной "Правде" — это издание было лишь способом общения литератора со своей читательской аудиторией; а ради той, истинной правды, которой он всю жизнь как поэт-сатирик верно и преданно служил, которую освящал и возвеличивал силой своего высокого гуманистического таланта. Не зря же имя его начало вызывать у чиновничества настоящий страх, помогая этим поэту отстаивать справедливость, бороться с бездушием, хозяйской некомпетентностью, чванством и взяточничеством; против всех тех многочисленных воришек, несунов и хапуг, которые любую, самую мизерную должность немедленно превращали в "доходное место".
Из всех видов и жанров литературы, переводу сложнее всего поддается юмор, поскольку здесь уже вопрос стоит не столько об ответственности самого переводчика, сколько о приживлении ростков одного национального характера на могучем стволе национального древа иного народа, иного характера, иного видения и понимания "смешного" и "иронического", иного национального и сугубо творческого темперамента. Попробуйте-ка перченный украинский юмор так поднести джентльмену из "туманного Альбиона", чтобы он сумел воспринять его как украинский, но при этом уловил и нечто такое — очень породненное с холодным, ситуационным, чопорным, неповторимо национальным английским юмором. Здесь уж требуется не столько перевод, сколько талантливая интерпретация.
Так вот, в своих переводах произведений поэтов различных народов СССР: Сергея Швецова, тогдашнего редактора журнала "Крокодил", творчество которого ему особенно импонировало; россиянина Владимира Корбана, белоруса Эдуарда Волосевича, таджиков Наимджона Назари, Абдусалома Дехоти и Сухайли Джавхари-заде; табасаранца Казиахмеда Рамазанова, лезгинца Кияса Меджидова и других авторов, чьи произведения вошли в книжку "Избранных произведений" (Одесса, 2001) под общим названием "Критик-вегетарианец", Степан Олийнык предстает перед нами именно таким, талантливым интерпретатором, способным проникать в юмористическую душу другого автора, другого народа, оставаясь при этом непревзойденным знатоком юмора истинно украинского — со всеми его фольклорными формулами, личностно-историческими носителями и фабулами; со всем неисчерпаемым арсеналом пословиц, поговорок, афоризмов и подтекстов...
В облике переводчика Степан Олийнык напоминает мне чародея-садовника, который берет высокогорную арчу, пересаживает ее в украинский чернозем, и она, оставаясь таджицкой ар чей, языково и образно расцветает в нем... украинской калиной.
В то же время произведения самого Степана Олийныка приходили к русскоязычному читателю, благодаря целой плеяде литературных переводчиков, среди которых встречаем имена А. Безыменского, Д. Седых, В. Звягинцева, В. Цвелева, Б. Тимофеева, Я. Городского, П. Жура, В. Гранова, А. Кудрейко, И. Курлата, Е. Кривенко, Б. Палийчука, С. Швецова и Аллы Швецовой, А. Николаева, Е. Гулака. Особая творческая дружба связывала Степана Олийныка с талантливым поэтом-переводчиком Валентином Корчагиным, в чьих переводах на русский появилось большинство фельетонов и юморесок, опубликованных на страницах "Правды". О результатах этого творческого содружества свидетельствует уже хотя бы тот факт, что в переводах В. Корчагина вышло в свет шесть сборников произведений С. Олийныка на русском языке. И совершенно заслуженно его вклад в пропаганду творчества украинского сатирика и юмориста был отмечен в 1984 году Всеукраинской литературной премией им. С. Олийныка.
Кстати, книги Степана Олийныка выходили в свет не только в издательстве газеты "Правда", но и в "Советском писателе", в "Денизе", в серии "Библиотека "Крокодила", то есть "библиотека" журнала, на страницах которого он регулярно печатался. А в издательской "библиотеке" журнала "Советский воин" издавались его прозаические новеллы, многие из которых появились во время войны или под фронтовыми впечатлениями Степана Олийныка, который в 1942—1943 годах являлся корреспондентом газеты "Сталинградская правда". Кстати, именно во время сотрудничества со "Сталинградской правдой" у Олийныка появился цикл стихов, написанных в основном на русском языке, который так и вошел в его творческую биографию, как "Сталинградский цикл" или "Стихи о Сталинграде".
Можно с уверенностью сказать, что произведения С. Олийныка читали во всех уголках Советского Союза. Этому способствовали и популярность его имени, и тиражи изданий, достигавшие семидесяти пяти, и даже ста пятидесяти, тысяч экземпляров, а также тот факт, что, кроме переводов на русский язык, его книги появлялись также в переводах на белорусский, молдавский, татарский, грузинский и другие языки. Фельетоны и юморески украинского поэта почитали за честь сопровождать своими карикатурами известные художники Кукрыниксы, а также И. Семенов, Б. Ведерников, А. Елисеев, Н. Лисогорский, М. Абрамов, Е. Мигунов, В. Черников. А как прекрасно воспринимались они зрителями многих концертов и слушателями радио в исполнении известных русских актеров-чтецов Грибова, Ильинского, Плятта, Хохрякова, Талмазова, Любезнова, ну и, конечно же, в исполнении украинского артиста Андрея Совы!
Вспышка творческой активности Степана Олийныка, как и вспышка его популярности, приходится на время так называемой "политической оттепели", начавшейся в 1956 году, после XX съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина. Как никакой иной украинский поэт-сатирик той поры, Олийнык оказался готовым к общению со всесоюзным читателем, поскольку после публикации в мае 1953 года в органе ЦК КПСС газете "Правда" фельетона "Номенклатурный Мацепура" (в переводе Бориса Палийчука), киевское партноменклатурное чиновничество уже воспринимало его как человека, имеющего доступ к страницам "святая святых", всемогущей и всевидящей "Правды", после критических выступлений которой "кадровые выводы" делались, а "кадровые вопросы" решались немедленно и неотвратимо, и никакому обжалованию не подлежали.
4
О степени перепуга, царившего в украинских республиканских властных структурах, а заодно и об уровне "демократии", красноречиво свидетельствует случай, о котором в свое время поведал сам Олийнык. Уже на следующий день после появления в "Правде" фельетона "Номенклатурный Мацепура", Олийныку позвонили из республиканской прокуратуры. Поэт в то время болел и лежал в постели, а трубку снял проведывавший его актер Валентин Дуклер. Он-то и передал поэту, что сотрудник прокуратуры интересуется адресом Мацепуры, чтобы принять меры к нему и сообщить о них в редакцию "Правды".
"— Да ведь это же обобщенный тип, образ, — объяснил Олийнык. — Такие конкретные Мацепуры есть в каждом районе. А это — образ, тип".
Сотрудник прокуратуры облегченно вздохнул:
"Так, значит, это тип?! Тогда мы так и напишем в "Правду", что это — тип!"
Сложилось так, что, именно благодаря этому фельетону, началась творческая дружба с Олийныком у русского литературоведа Ильи Шатуновского. В предисловии к сборнику С. Олийныка "Такие стало быть дела", появившемуся в издательстве "Правда" в 1976 году, историю этого знакомства Шатуновский воспроизводил таким образом:
"Как-то давно я взял в руки свежий номер "Правды" и увидел стихотворный фельетон "Номенклатурный Мацепура", подписанный его именем... Герой произведения Мацапура, неизвестно по каким причинам, был назначен на номенклатурную должность (поначалу это был "комитет физкультурный". — Б. С.). И очень быстро развалил работу. Но поскольку он уже попал в номенклатуру, его просто снять не решились, а послали возглавлять инкубатор. Тут повторилась та же история. И хотя он был уличен не только в бездеятельности, но и в растрате, его как номенклатурного работника назначили директором промкомбината. Концовка фельетона запомнилась мне наизусть:
А завтра опять по широкой равнине Везет Мацепуру в районной машине Доверчивый сват, проявляя заботу, Сосватать Грицка на другую работу.