Что перед нами собственно "новые фантастические герои — сплав древности с модерном".
Понимаю, что любой дотошный читатель тут же возразит и автору поэмы, и автору этих строк, что ведь в том виде, в каком он эту вещь сейчас воспринимает, то есть в обычном поэтическом сборнике, даже, несмотря на появление графических ликов некоторых героев, он не может видеть ни слайдов, ни белых одежд героев с графическими произведениями на них; ни любоваться "скульптурами на экране".
Да, возможности традиционного сборника поэзий в этом смысле ограничены, тем не менее, заданная поэтессой установка позволяет корректировать наше восприятие, поскольку окончательно автор реализует себя в данном произведении только тогда, когда оно будет возведено до совершенства современного мюзикла. Точно также, как, читая в поэтическом сборнике текст известной песни, мы почти подсознательно стараемся подгонять ее строчки и строфы под ритм и мелодику родственной ему музыки. Хотя нотной записи этой музыки в книге нет, а если бы и была, то, очевидно, девяносто процентов читателей вряд ли сумели бы воспользоваться ею, в виду своей нотной безграмотности.
Далеко не все, что поэтесса хотела высказать, закодировано текстом, многое и, я бы сказал, главное, следует "считывать" из подтекста; что же касается основной философской мысли, то лично я сформулировал бы ее так: "Кто сказал, что любить следует богов? Просто любить следует так, чтобы и любимый твой, и сама любовь казались божественными".
Вот почему спартанской царице Леде ее возлюбленный Тиндарей кажется более прекрасным, величественным и божественным, нежели сам повелитель богов Зевс. И не страшно, что любовь, которую якобы должны спускать нам свыше Боги, так и не нисходит на нас с небес. На самом деле ничего в этом плане от небес ожидать не следует. Любовь нужно творить самим, причем здесь, на Земле, и по сугубо земным законам.
Ждала Леда любви с Тиндареем, Так просила спустить чувства свыше.
Видно боги ее не жалеют,
Отошли, гимн души не услышав...
...но, "что со всеми — то с нею случится опять. Что позволено Богам, от людей не отнять".
Наполнение древнего антично-эллинского сюжета новым смыслом, словно древнего сосуда — молодым играющим вином, прием не новый. Однако Елена Ананьева наполняет его вином собственной жизни, а, следовательно, собственной любви, собственных познаний и терзаний, собственного мировосприятия... Облачая все это реалиями наших дней — суровых, растерзанных прихотями религиозных и политических вождей, локальными войнами, и отзывающимися вселенской болью терактами.
Вот почему в сюжетно дополняющие поэму "Точка тишины" стихи "Здесь Спарта моя", "Сущность заветная", "Полночные этюды", "Убили поэта, или Горькие плоды", неожиданно, и в то же время совершенно уместно и психологически выверено, вторгаются то фрагменты из официальных сообщений: "11 февраля 2003 года. Из телевизионного репортажа: "США готовится к нанесению бомбового удара по Багдаду. В ответ на решение Джорджа Буша на объявление войны международному терроризму, по всей Германии прокатилась волна демонстраций протеста" (а в течение вот уже нескольких лет Елена Ананьева проживает в Германии, и то, что там происходит, касается ее непосредственно); то запись из дневника, с обращением к одесскому поэту и журналисту Анатолию Глущаку: "Некоторые его замечания и пожелания я не забыла. "Елена, пора за дело", — писал мне на выставке "За полчаса до весны", "И сумку приготовь, море заиндевело, как тысячи проводов", — цитировал поэтические строки молодого поэта Бориса Нечерды, с которым я тоже работала в газете. Вот и собрала сумку в дорогу... А еще написал: "Златокудрой Елене с пожеланиями быть первой Евой Европы". В этом одна из особенностей поэзии Елены Ананьевой, суть основного ее творческого метода и поэтического приема: круто замешивать чувственную лирику на автобиографическом восприятии событий, а локальные, казалось бы, почти бытовые сюжеты пропускать через трагизм глобальной нестабильности мира сего.
На первый взгляд, поэтесса слишком глобализирует переживания собственного лирического героя, но, если вдуматься... Разве постоянная подключенность каждого из нас к телевизионным, газетным, интернетовским и прочим источникам всемирной информационной нервной системы не превращает нас не только в наблюдателей, болельщиков и сострадателей, но, в какой-то степени, и в соучастников всего того, что творится за окнами наших квартир, наших комнатушек-убежищ?
В том же стиле и духе поэтических фантазий на темы классических мифов выдержана и лирическая поэма, задуманная Еленой Ананьевой как рок-опера, "Богиня по имени Лето". Это очень важно: помнить, что в замысле мы имеем дело именно с рок-оперой, ибо, читая данную вещь, постоянно ловишь себя на мысли, что многие ее строчки трудно воспринимать в рамках канонической строфы; что не хватает музыкального ритма, некоего зрительного воспроизведения и соответствующих декораций; что какие-то фрагменты требуют особой музыкально-поэтической аранжировки и, если хотите, особого сценического эпатажа публики, предпосылки которого уже заложены поэтессой.
2
Хотя уже в течение многих лет Елена живет в Германии, куда она переехала, чтобы быть поближе к своей старшей дочери, в Одессе до сих пор помнят, как талантливо вела она, под эгидой городской администрации, конкурсные программы "Золотые мастера Одессы", с номинациями: "Мастера слова", "Мастера кисти", "Мастера сцены", превращающиеся в многолюдные презентации работ молодых авторов, а также в публикации лучших произведений в периодике, и даже в отдельные издания...
Она не порывает связей со своими давними друзьями, с творческой элитой Одессы, и даже там, "в дальнем зарубежье", активно включается в общественную жизнь, сотрудничая с одесситами, объединившимися в Общество Дерибаса, с их газетой "Дом Дерибаса"; и, что немаловажно, сумела издать несколько книг об одесских художниках и несколько сборников стихов.
Творчество одного из наиболее ярких и самобытных художников нашего времени Давида Беккера восходит к тем вершинам субъективного мировосприятия, к той степени чувственного воспроизведения замысла, его цветового и философско-образного решения, за которыми неминуемо предстают непознаваемая святость первотворца, озарение таинством причастия, интуитивные истоки истинного профессионализма.
Первая премия имени Альбрехта Дюрера, которую он получил в 1988 году, в ФРГ, за иллюстрацию средневекового эпоса Скандинавии, — всего лишь скромная дань таланту, утверждающемуся на скрижалях европейской цивилизации. Беккер не столько иллюстрировал эпос, сколько по-своему интерпретировал его, исходя из представлений XX века, дополняя образную систему древних сказателей фантазией и видением современного художника.
Все это, да еще глубинное знание творчества художника, и подтолкнуло искусствоведа и поэтессу Елену Ананьеву к созданию сборника своих поэтических эссе, комментариев, эпиграмм, посвященных творчеству Давида Беккера и навеянных теми или иными произведениями его, впечатлениями от выставок и всевозможных вернисажей.
И все же стихи эти ни в коей мере нельзя воспринимать лишь как поэтическое толкование призведений художника, точно также, как и представленные в сборнике работы Д. Беккера грешно воспринимать лишь как иллюстрацию к поэтическому сборнику Елены Ананьевой. В данном случае эти два вида искусства, соединяясь и мудро, образно дополняя друг друга, порождают некий новый вид поэтически-художественного восприятия, сотворяющегося в ажурном плетении графики слова и карандаша, метафоры строфы и кисти.
Вот уже три десятилетия искусствовед Елена Ананьева, подобно вещей фее кисти и мольберта, является неизменным организатором многих художественных выставок и презентаций, устраиваемых не только в Одессе, но и далеко за ее пределами. Буквально одержимая идеей популяризации современной живописи, она сумела помочь многим и многим молодым талантливым художникам обрести своего ценителя, заставить заговорить о себе прессу, войти в круг истинных, отмеченных печатью неповторимости профессионалов.
Достаточно вспомнить в этой связи организованную Еленой, ее галереей "Вернисаж" и фондом культуры выставку произведений одесских художников в Москве в июле-августе 1991-го, за что получено благодарственное письмо от академика Дмитрия Лихачева; выставку на борту теплохода "Дмитрий Шостакович" и в культурном центре в Иерусалиме летом 1995-го; ее участие в акции "Художники и музыканты России — Украины" в Германии (Мюнхен), а также в Днях Украины в Мексике; а еще коллективные и персональные выставки Николая Вылкуна, Ольги Котляровой, Леонида Шилова, Василия Поникарова, Юрия Коваленко, Давида Беккера...
Получив диплом филолога в Одесском государственном университете им. Мечникова, Елена Ананьева увлекается занятиями в студии актера при Одесской киностудии (в которой занималась паралдельно с университетом). Учитывая ее данные, Елена вполне могла бы стать прекрасной актрисой, что, собственно, ей и пророчили. И возможно, она, в самом деле, стала бы ею, если бы серьезно не увлеклась журналистикой.
Длительное время ее очерки, а также проблемные и искусствоведческие статьи и рецензии регулярно появлялись на страницах областных газет "Комсомольська іскра" и "Вечерняя Одесса", в штатах которых она работала; во многих других местных, республиканских и центральных изданиях той поры. И тогда же, в начале восьмидесятых, были опубликованы ее очерки в книге "Высота", подготовленной одесским издательством "Маяк", а также первые поэзии Елены Ананьевой.
Каждый, кто когда-либо присутствовал на вернисажах с ее участием, непременно обращал внимание на то, сколь умело, с выдумкой, со знанием теории искусства, артистизмом и известной долей юмора, представляла Елена и именитых, и пока еще совсем безвестных художников, для которых выставка их произведений превращалась в настоящее святилище надежды и веры в собственный талант, собственное предназначение. А еще... каждый вернисаж Елена наполняла не только небольшим искусствоведческим введением в творчество авторов выставки, но и... чтением стихов, в большинстве своем навеянных мотивами произведений любимых художников.
При этом всякий раз поэтесса стремилась проникнуть в таинство замысла творца; используя сугубо литературные приемы, помочь читателю взглянуть на окружающую реальность его, художника, глазами; освятить его мировосприятие...
Часто просим мы Бога, Забывая отдать Благодарности слово И судьбы благодать.