Например, они говорят: "Это сама судьба распорядилась так, что 18 октября 1813 года Наполеон страшно устал и у него ужасно болел живот". Случайность или судьба – это уж дело вкуса.
Моя мама в таких случаях говорит: "Один любит колбасу, а другой – зеленое мыло".
Глава четырнадцатая
ГРЯЗНОЕ ВЕЧЕРНЕЕ ПЛАТЬЕ
На Унтер-ден-Линден перед зданием Оперы директор Погге выскочил из такси и опрометью ринулся в театр. Его супруга сидела в ложе, и прищурив глаза, слушала музыку. Давали "Богему", а это дивная опера. Музыка звучит так, словно дождем сыпятся вкуснейшие в мире конфеты. Партию Рудольфа пел страшно знаменитый тенор, и билеты в ложу стоили бешеных денег. На деньги, уплаченные за два билета, Антон с матерью могли бы прожить целых две недели.
Господин Погге ворвался в ложу. Его жена удивленно раскрыла глаза и глянула на него с истинным возмущением. Он подошел сзади к ее креслу и, вцепившись ей в плечо, пошептал:
– Немедленно выйди!
Она сочла подобное обращение с собой попросту нестерпимым и гневно повернулась к нему. Он стоял в полутьме ложи, мокрый насквозь, в пальто с поднятым воротником и не смотрел на нее.
Она никогда не испытывала особого уважения к мужу, ибо он был слишком добр к ней. Но сейчас она вдруг преисполнилась уважения, а заодно и страха.
– Как это надо понимать? – спросила она.
– Сию же минуту выйди из ложи! – приказал он. И поскольку она все еще медлила, он буквально сорвал ее с кресла и потащил вон из ложи. Ей это показалось чем-то невероятным, но возражать она уже не посмела.
В гардеробе он швырнул ей накидку и затопал ногами от ярости, когда она подошла к зеркалу, так и этак поправляя свою серебряную шляпку. Наконец, он выволок ее из театра. Холлака, шофера, конечно же, не было. Он должен был заехать за ними только к концу спектакля. Господин Погге не отпускал руку жены и тащил ее за собой по лужам. Больше всего на свете ей хотелось разреветься. На углу стояли такси. Он запихал ее в первую машину, сказал шоферу, куда ехать, и сам влез вслед за нею, умудрившись при этом сесть на ее шелковую накидку. Но она даже не решилась сказать ему об этом.
Машина шла очень быстро. Он сидел рядом с женой и нервно шаркал ногами. Вид у него был отсутствующий.
– Боже, мои туфельки! Ботики я забыла в гардеробе.
Он ничего не ответил, глядя перед собой. И как этой особе взбрело в голову ночью, в лохмотьях, притворившись слепой, отправиться с его дочерью просить подаяние? Или эта фройляйн Андахт в дым сумасшедшая?
– Вот мразь! – вырвалось у него.
– Кто? – спросила его жена.
Он молчал.
– Что это все означает? – осведомилась она. – Я сижу в театре, ты являешься, тащишь меня на улицу, под дождь, а спектакль, между прочим, был просто великолепный. И билеты такие дорогие!
– Тихо! – ответил он, глядя в окно.
Возле "Комише Опер" машина остановилась. Они вышли. Фрау Погге в отчаянии взглянула на свои окончательно промокшие туфельки. И как это ее угораздило забыть ботики в гардеробе! Утром надо будет обязательно послать за ними фройляйн Андахт.
– Смотри! – прошептал ее муж, указывая в сторону моста Вейдендамм.
Она увидела вереницы машин, полицейского, велосипедистов, нищенку с ребенком, продавца газет под зонтиком. Мимо проехал автобус номер пять. Она пожала плечами.
Он схватил ее за руку и осторожно повел к мосту.
– Обрати внимание на нищенку с ребенком! – шепотом приказал он ей.
Она пригляделась. Маленькая девочка делала книксен, протягивала прохожим спички, а они давали ей деньги. И вдруг она испуганно взглянула на мужа и спросила:
– Кнопка?
Они подошли еще ближе.
– Кнопка! – выдохнула фрау Погге, не веря своим глазам.
– Мамочка такая молодая, а уже совсем ослепла, – как раз проговорила девочка.
Это и впрямь была Кнопка!
Тут уж фрау Погге со всех ног кинулась к продрогшему ребенку, упала на колени посреди залитого дождем грязного тротуара и обняла дочку.
– Девочка моя! – вскричала она вне себя.
Кнопка перепугалась до смерти. Вот незадача-то! Мама, да еще в этом платье, здесь, сейчас, это же просто скандал! Прохожие остановились, решив, что тут снимается кино. Директор Погге сорвал темные очки с глаз слепой нищенки.
– Фройляйн Андахт! – в ужасе воскликнула фрау Погге.
Андахт смертельно побледнела и в полнейшей растерянности закрыла лицо руками. Подошел полицейский.
– Господин вахмистр! – закричал директор Погге. – Немедленно арестуйте эту особу! Это наша гувернантка! Оказалось, что когда нас нет дома, она ходит сюда попрошайничать и берет с собой нашего ребенка!
Полицейский вытащил записную книжку. Продавец газет под зонтом залился смехом.
– Только не в тюрьму! – взвизгнула фройляйн Андахт, – только не в тюрьму!
Одним прыжком она прорвалась сквозь толпу и как безумная помчалась прочь.
Господин Погге хотел было кинуться вдогонку.
– Пусть себе удирает! – сказал какой-то старик.
Фрау Погге, поднявшись с колен, маленьким кружевным платочком пыталась очистить грязь с шелкового платья. Оно было в ужасающем виде!
В этот момент с другой стороны моста примчался Антон.
– Что тут происходит? – спросил он, положив руку на плечо Кнопки.
– Родители меня застукали, – тихонько сказала Кнопка, – а Андахт дала деру. Это даже к лучшему.
– Тебе влетит? – спросил он обеспокоенно.
– Это еще неизвестно, – пожала плечами Кнопка.
– Помощь нужна? – спросил мальчик.
– Да, – сказала она, – не уходи, мне с тобой спокойнее.
Господин Погге тем временем говорил с полицейским. Жена его все еще возилась со своим платьем. Оно ведь такое дорогое! Люди, собравшиеся вокруг, стали расходиться. Тут фрау Погге подняла глаза от платья и увидела, что ее дочка беседует с каким-то чужим мальчишкой. Она буквально рванула ее к себе.
– Сию минуту иди ко мне! – закричала она, – что за манера вязаться со всяким попрошайкой!
– Ну, это уже слишком! – возмутился Антон. – Я, между прочим, ничем не хуже вас! Чтоб вы знали! И если бы вы, совершенно случайно, не были матерью моей подруги, я бы и вовсе не стал с вами разговаривать! Понятно?
Господин Погге прислушался и подошел поближе.
– Это мой лучший друг, – сказала Кнопка, хватая отца за рукав. – Его зовут Антон и он отличный парень.
– Вот как? – весело проговорил он.
– Отличный парень, это может и чересчур, – скромно сказал Антон, – но обзывать себя я не позволю.
– Моя жена ничего дурного не имела в виду, – вступился за нее директор Погге.
– Надо надеяться, – гордо заявила Кнопка и улыбнулась своему другу. – По-моему, нам пора домой. Как вы считаете? Антон, пойдешь с нами?
Антон отказался. Его ждет мама.
– Тогда приходи завтра, после школы.
– Ладно, – сказал Антон, пожимая девочке руку. – Если твои родители не против.
– Разумеется, приходи! – сказал Кнопкин отец.
Антон слегка поклонился и убежал.
– Он – чистое золото, – глядя ему вслед заметила Кнопка.
Наконец, они сели в такси и поехали домой. Девочка сидела между отцом и матерью, поигрывая в кармане мелочью и спичками.
– Как же это все вышло? – строго спросил отец.
Кнопка пустилась в объяснения.
– У фройляйн Андахт есть жених. Этому жениху постоянно нужны деньги. Вот она и стала водить меня сюда. Мы с ней очень даже неплохо зарабатывали. Честно, я не вру.
– Какой ужас! – воскликнула мать.
– А что тут ужасного? – не поняла Кнопка. – Это было жутко интересно!
Фрау Погге многозначительно взглянула на мужа и, покачав головой, вздохнула:
– Ох, уж эта мне прислуга!
РАССУЖДЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
ОБ УВАЖЕНИИ
В предыдущей главе есть фраза, которая заслуживает того, чтобы мы еще раз к ней вернулись. Там говорится о фрау Погге: "Она никогда не испытывала особого уважения к мужу, ибо он был слишком добр к ней".
Вы спросите: разве можно быть к кому-то слишком добрым? Я полагаю – да. В местах, где я родился, бытует выражение: "худая доброта". Бывают люди, добрые и приветливые со всеми без исключения. А это неверно. И дети первыми чуют, что кто-то чересчур добр к ним. Предположим, дети натворят что-то, что даже по их мнению, заслуживает наказания. А их не накажут. Поначалу они просто удивятся. Но если подобная шалость сойдет им с рук еще раз, они с каждым разом будут все меньше и меньше уважать этого доброго человека.
Уважение штука очень серьезная и важная. Бывают, конечно, дети, которые и сами по себе все делают правильно, но большинство детей этому еще надо научить. И тут им необходимо что-то вроде барометра. Они должны чувствовать: то, что я сделал, плохо, а следовательно, я заслуживаю наказания.
Но если ребенка не наказать или хотя бы не сделать выговора, более того, если за нахальство еще и поощрить шоколадкой, то он непременно подумает: я теперь всегда буду нахальным, ведь за это дают шоколад.
Уважение необходимо и уважаемые люди тоже необходимы, покуда дети, да и взрослые тоже, еще далеки от совершенства.
Глава пятнадцатая
ПОЛИЦЕЙСКИЙ ТАНЦУЕТ ТАНГО
Когда они вошли в дом, наверху во всю мочь орал патефон.
– Странно! – сказал господин Погге и отпер дверь. И тут же застыл как соляной столб. И жена его тоже. Только Кнопка не особенно удивилась, она была занята беседой с Пифке, выбежавшим навстречу.
В коридоре толстая Берта танцевала танго с полицейским. Второй полицейский стоял возле патефона и крутил ручку.
– О, Берта! – в негодовании воскликнула фрау Погге.
Кнопка подошла к полицейскому, крутившему ручку патефона, сделала книксен и сказала:
– Дамский танец, господин вахмистр.
Полицейский обхватил ее рукой и они протанцевали один круг.
– Ну, довольно! – закричал директор. – Берта, что все это значит? Вы что, обручились с целой ротой полицейских?
– К сожалению, нет, – ответила толстая Берта.
Тут из кухни появился третий полицейский. Фрау Погге простонала:
– Кажется, я сойду с ума.
Кнопка подошла к ней и попросила:
– Да, мамочка, пожалуйста, сойди с ума.
– Да куда ж еще сходить-то? – воскликнула Берта.
Собственно говоря, это было довольно нахальное заявление, но фрау Погге пропустила его мимо ушей, а у господина Погге и без того забот хватало. Наконец, Берта отвела хозяев на кухню. Там сидел человек в плаще и наручниках.
– Вот этот господин собирался нас ограбить, но я слегка стукнула его по кумполу и вызвала полицию. Вот мы, вас дожидаясь, и поплясали чуток.
Человек в наручниках открыл глаза.