Или на кого-то в этом роде. И уж тогда…
Пока я писал, мне вдруг подумалось, что это рассуждение следовало бы прочитать взрослым. Так вот, если ваши родители опять не ладят друг с другом, откройте книжку на этой странице и дайте им прочесть. Договорились? Не пожалеете!
Глава одиннадцатая
ГОСПОДИН ПОГГЕ УЧИТСЯ ШПИОНИТЬ
Когда под вечер господин директор Погге вернулся домой, у дверей его поджидал Готфрид Клеппербейн.
– Вы сзади испачкались, господин директор! – сказал он. – Одну минутку.
Отец Кнопки остановился и привратницкий сын почистил ему пальто, хотя оно вовсе не было грязным. Это был испытанный трюк и скверный мальчишка таким манером заработал уже кучу денег.
– Ну вот и все! – сказал он и протянул руку за деньгами.
Господин Погге сунул ему грош и собрался было войти в подъезд. Но Готфрид Клеппербейн загородил ему дорогу.
– Я должен кое-что сообщить господину директору. Мое сообщение потянет на целых десять марок, – заявил он.
– А ну-ка пропусти! – приказал директор Погге.
– Это касается вашей доченьки! – шепнул Клеппербейн, еще и подмигнув.
– В чем дело?
– Десять марок, иначе ни слова не скажу! – заявил мальчишка, вновь протягивая руку.
– Я плачу только по получении товара, – сказал Кнопкин отец.
– Честняк? – спросил мальчишка.
– Что? Ах, ну да, конечно, честняк!
– Вы нынче вечером опять уходите?
– Мы идем в Оперу, – сказал господин Погге.
– Тогда вы только сделайте вид, что идете в театр, – посоветовал Готфрид Клеппербейн. – А сами станьте напротив подъезда, и если через четверть часа вы не увидите кое-что интересненькое, пусть я останусь с носом.
– Заметано, – сказал господин Погге и, отодвинув мальчишку, вошел в дом.
Перед уходом в театр родители, как всегда зашли к Кнопке в детскую. Кнопка уже лежала в постели, а фройляйн Андахт читала ей сказку про Аладдина и волшебную лампу.
Мать укоризненно покачала головой.
– Чтобы такой большой девочке читали вслух сказки…
– Ах, сказки, это так увлекательно, там столько приключений, волшебства и вообще всяких чудес! – разъяснила Кнопка матери. – Это такое удовольствие!
– Ладно, – сказал отец, – но все же это не самое лучшее чтение перед сном.
– Директор, ты же знаешь, у меня нервы крепкие, – успокоила его Кнопка.
– Ну, желаю тебе спокойно спатеньки, – просюсюкала мать. Сегодня на ней были серебряные туфельки, серебряная шляпка и синее платье, все в кружевах.
– А я вам желаю спокойной слякоти!
– Что ты такое говоришь? – изумилась мать.
– Дождь будет, – сообщила девочка. – У моей ночной рубашки страшный ревматизм.
– А дождь уже идет, – проговорила мать.
– Вот видишь, – обрадовалась Кнопка, – ревматизм меня никогда не обманывает.
Господин Погге спросил фройляйн Андахт, намерена ли она сегодня еще выходить из дому.
– Да как вы могли такое подумать, господин директор!
Когда фрау Погге уже уселась в машину, директор сказал:
– Дай-ка сюда мой билет. Я забыл сигары. Поезжайте, Холлак. Я приеду на такси.
Госпожа Погге, с любопытством взглянув на мужа, отдала ему билет. Он сделал знак шоферу и машина тронулась.
Разумеется, господин Погге не стал возвращаться в дом. Он вовсе не принадлежал к людям, которым свойственно забывать дома свои сигары. Он спрятался за деревом напротив подъезда и стал ждать. А ведь это было довольно глупо – позволить негодному мальчишке морочить себе голову. Директору стало стыдно. Но с другой стороны, он уже несколько дней просто нутром что-то чуял.
Короче говоря, он ждал. Шел мелкий дождик. Улица была пуста. Лишь изредка мимо проезжал автомобиль. Господин директор Погге уже не мог припомнить, когда он в последний раз, как сегодня, стоял под дождем, пытаясь проникнуть в какую-то жгучую тайну. Он достал сигарочницу, вытащил оттуда сигару. Но тут же сообразил, что в темноте тлеющий кончик сигары может выдать его присутствие и оставил ее во рту незажженной. Если бы сейчас его увидел кто-нибудь из знакомых! Это был бы форменный скандал! "Господин директор Погге торчит вечерами перед собственным домом, как шпик!" – вот какие разговоры пошли бы о нем!
Он посмотрел на окна своей квартиры. В окне детской горел свет. Вот оно!
Ага, свет погас!
А чего он, собственно волнуется? Кнопка, по-видимому, заснула, а фройляйн Андахт потушила свет и пошла к себе. И все-таки сердце у него билось громче обычного. Он пристально смотрел сквозь тьму на дверь своего дома.
И тут дверь отворилась! Господин Погге сжал зубы. И чуть не поперхнулся сигарой. В приотворенную дверь протиснулась какая-то женщина. За собой она вела ребенка. Они двигались в темноте, точно привидения. Дверь захлопнулась. Женщина беспокойно огляделась по сторонам. Господин Погге прижался к дереву. Оба привидения уходили быстро, почти бегом.
Может, это были совсем чужие люди? Господин директор Погге побежал за ними по своей стороне улицы. Он запыхался и рукой прикрывал рот, чтобы не кашлять. Он попадал ногами в лужи, задевал фонарные столбы и вряд ли даже заметил, что у него спустился носок. Но оба призрака и не подозревали, что их преследуют. Ребенок споткнулся, а тощая длинная особа все волокла его за собой. Вдруг они остановились. Остановились неподалеку от места, где тихая улица впадала в оживленную городскую магистраль.
Господин Погге на цыпочках пробежал еще несколько метров. Что там у них стряслось? Он не мог понять. И боялся, что они ускользнут от него. Он старался даже не мигать, словно за эту долю секунды они могут вовсе исчезнуть с лица земли.
Но нет, обе фигуры, женская и детская, вышли из тени спящих домов и зашагали навстречу свету дуговых фонарей. Женщина теперь была повязана платком. Они шли очень медленно и девочка вела женщину за руку, как будто та внезапно тяжело заболела. Теперь господину Погге, несмотря на людскую толчею, сквозь которую приходилось прокладывать путь, было гораздо удобнее следить за ними. Они миновали вокзал и направились к мосту Вейдендамм. На мосту они остановились и прислонились к перилам.
Дождь продолжал накрапывать.
РАССУЖДЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
О ЛЖИ
Кнопка обманывает своих родителей, это несомненно. И как ни мила вообще эта девочка, то, что она лжет – отвратительно. Будь Кнопка сейчас здесь, мы бы ее спросили: "Послушай, неужели тебе совсем не стыдно? Зачем ты лжешь своим родителям?" Интересно, что бы она нам ответила? Правда, сейчас она стоит на мосту Вейдендамм и мы не в силах ей помешать. Но все-таки, что сказала бы Кнопка, будь она с нами?
"Во всем виновата фройляйн Андахт!" – сказала бы она.
И это была бы пустая отговорка.
Ибо если человек не хочет врать, то никакая сила на свете не сможет его к этому принудить. Может, она боится фройляйн Андахт? Может, гувернантка чем-то пригрозила ребенку?
В таком случае Кнопке достаточно было бы пойти к отцу и сказать: "Директор, фройляйн заставляет меня обманывать вас". Фройляйн Андахт немедленно уволили бы, и все ее угрозы оказались бы пшиком.
Из этого всего следует: Кнопка лжет и это очень неприятно. Но мы надеемся, что, наученная горьким опытом, она исправится и впредь уже лгать не станет.
Глава двенадцатая
КЛЕППЕРБЕЙН ПОЛУЧАЕТ ДЕСЯТЬ МАРОК И ОДНУ ЗАТРЕЩИНУ
Господин Погге стоял посреди улицы и напряженно всматривался в то, что происходило на мосту Вейдендамм. Он видел, как девочка протягивала руку и делала книксен. Прохожие иногда останавливались и давали ей деньги. Тогда малышка снова делала книксен, как бы в знак благодарности. Ему вспомнилась вчерашняя сцена в гостиной. Кнопка стояла лицом к стене и жалобно ее молила: "Спички! Купите спички, господа!" Она репетировала! Теперь уже не было ни малейших сомнений – там, на мосту, его ребенок просит милостыню. Директора Погге кинуло в дрожь.
Он смотрел на долговязую тощую особу рядом с Кнопкой. Разумеется, это фройляйн Андахт. Несмотря на платок и темные очки, он все-таки узнал ее!
А его дочурка в темном ветхом платьишке стоит на мосту, с непокрытой головой, кудрявые волосы намокли от дождя и повисли прямыми прядками. Он поднял воротник пальто. И только тут заметил, что все еще держит в руке незажженную сигару. Она совершенно размокла и он с яростью, словно именно она и была во всем виновата, швырнул сигару в лужу. Тут к нему подошел полицейский и попросил уйти с проезжей части.
– Господин вахмистр, – сказал директор Погге, ступив на тротуар, – а разве маленьким детям разрешено стоять тут по вечерам и просить подаяние?
Полицейский пожал плечами.
– Вы имеете в виду эту парочку на мосту? Ну и что вы от меня хотите? Кто-то же должен приводить сюда эту слепую женщину.
– Она слепая?
– Конечно. И к тому же еще довольно молодая. Они тут почти каждый вечер стоят. Таким людям ведь тоже жить хочется.
Полицейский очень удивился, когда этот незнакомый господин больно сжал ему руку у локтя.
– Да, вот она, нищета, – проговорил полицейский в некотором смущении.
– И подолгу они тут стоят?
– Самое меньшее часа по два. Примерно до десяти.
Господин Погге опять сошел с тротуара. У него было такое лицо, словно он сию минуту ринется на мост, но он вовремя опомнился и поблагодарил полицейского. Тот откозырял и пошел дальше.
Внезапно перед директором Погге вырос Готфрид Клеппербейн, с ухмылкой во всю рожу, и схватил директора за рукав.
– Ну, что я вам говорил, господин директор? – прошептал он. – Или я не оправдал ваших ожиданий?
Господин Погге молчал, не сводя глаз с моста.
– А на другой стороне моста стоит лучший друг вашей уважаемой дочки, – весьма язвительно произнес Клеппербейн. – Он тоже попрошайничает. Но уже по-настоящему. Его зовут Антон Гаст. Он и в школе давно получает помощь на бедность.
Господин Погге все так же, молча, принялся разглядывать Антона. Неужели Кнопка подружилась с нищим? И зачем, собственно, его дочь и ее гувернантка торгуют спичками? Что за этим кроется? Для чего ей нужны эти тайные доходы? Он не знал, что и думать.
– Пришла пора платить гонорар, – заявил Готфрид Клеппербейн, дергая господина Погге за рукав.
Директор вытащил бумажник, достал оттуда десять марок и отдал Клеппербейну.
– Вы пока не убирайте бумажник, – сказал тот, – если дадите мне еще десять марок, я никому больше не скажу, что вы тут видели. А не дадите, я всем растрезвоню и уже завтра утром эта история попадет в газеты.