Многотрудное Интервью
I
-Ты, знаешь, мне сегодня такой странный сон снился, — сидя на пуфике в спальной комнате, ярко освещенной ослепительным зимним солнцем, оторвавшись от Корнеля, начала рассказывать моя старшая сестра. — Представь, Горбушин приснился! Да нет... Вообще-то не он сам снился, а про него... Да и как-то странно... Вроде бы я пришла в школу, там меня встретил какой-то дяденька. Вроде, наш профессор Шляр. Он говорит: "Оля, я знаю, ты брала интервью у Горбушина. Мне позарез нужен его телефон". И я ему его даю, а он такой довольный. Чего мне снилось про этого Горбушина? Ведь, когда это было? Весной мы с ним встречались... — сестра умолкла и опять уставилась в Корнеля.
Я же сидела с противоположной стороны от нее и читала "Дон Кихота", через четыре дня у нас должен был быть экзамен по зарубежной литературе. Наш профессор Шляр совсем озверел и задал на экзамен столько перечитать, что волосы становились дыбом. "Это какой-то ужас! Он, что сдурел? Разве раньше не мог дать нам этот список?" — воскликнула я, как только увидела экзаменационные билеты по зарубежной литературе. Но делать было нечего, и на протяжении четырех дней, изредка появляясь на улицу, мы с сестрой упорно готовились к экзамену. Надо отметить, что учились мы в одном Вузе, на одном и том же факультете, на одном курсе и в одной (о, фантастика!) группе. Как так сложились? Элементарно! Оля старше меня ровно на 11 месяцев, в первый год не поступила, зато во второй год мы поступили вместе!!!
-Слушай, а что если мне позвонить Горбушину? Может, он, наконец, согласится? — Воскликнула я так, будто меня осенила гениальнейшая мысль.
-Попробуй. — Равнодушно ответила Оля.
Через несколько минут с трепетом и волнением я набирала номер Горбушина. Раздались длинные гудки. Пи-и-и... Я заволновалась, как обычно, когда делаю подобные звонки. Наконец на том конце сняли трубку.
-Здравствуйте. А Алексея можно?
-Он спит. Попробуйте перезвонить через час, — сонным голосом ответила девушка.
— Представляешь, он дома и спит! — возбужденно рассказывала я сестре. — Полгода его вызваниваю, а этого гада дома застать невозможно, все в каких-то разъездах. Он дома и спит!!! Нет уж, теперь он непременно согласится! Это я тебе обещаю.
Оля радостно созерцала мое боевое настроение и тихо улыбалась.
-Видишь, не зря мне сегодня снилось.
Через час я дозвонилась до Горбушина.
-Алло...— раздался грубый недовольно-сонный бас в трубке.
-Здравствуйте. Это вас беспокоит корреспондентка из газеты "КВ". Мне бы хотелось взять у вас интервью, — бодренько залепетала я. С той стороны провода молчали, я понимала, что он соображает.
-Хорошо. А что это за газета такая?
-Да, как же это вы не знаете "Киевские вести"? У нас тираж 500 тысяч! — деловито завозмущалась я.
-Ладно... Я прессу не очень-то читаю. Давайте завтра встретимся. У меня репетиция с группой будет. И где-то в промежутках между репетицией поговорим. В клубе "АК". Знаете, где находится?
-Да, да.
-А как вас зовут?
-Каролина, — самодовольно пролепетала я.
-Необычное имя.
И тут я уже совсем некстати выпалила эту дебильную фразу: "Я знаю". Он немножко смутился, наверное, подумал, что там сидит полная дура.
Как мало человеку нужно для счастья! Горбушин согласился со мной встретиться! Значит, я запишу интервью, и у меня будут деньги! Откинув все книжки и экзаменационные билеты к черту, я начала обдумывать, о чем бы таком интересном поговорить с ним.
На следующий день к четырем часам я была уже полностью готова. Макияж был сделан самым тщательнейшим образом. Глаза аккуратно подкрашены темными тенями, ресницы старательно подведены тушью, губы сияли нежно-розовым блеском, а я источала приятный аромат свежих, немножко резких духов. Не понятно, почему сегодня, я оделась во все черное, но в этом было нечто стильное, ну знаешь, модельеры это еще называю "юношеский максимализм". Да, это очень применимо ко мне, к восемнадцатилетней девчонке. Я долго крутилась перед зеркалом, любовалась своим отражением. Хорошо ли выгляжу? "Вроде ничего..."— самодовольно восклицал внутренний голос. "Хорошо— с... Хорошо-с..."
Вот уже пятнадцать минут я, озябшая от холода, ходила туда-сюда возле клуба "АК". По сути, это был не клуб, а кинотеатр "Октябрь". В помещении этого кинотеатра и находился клуб "АК". Нервно разбрасывая ногами слегка оттаявший снег, я наматывала пятый круг вокруг обезвоженного, мертвого в холодное время года фонтанчика перед кинотеатром. Уже давно зажглись ночные фонари, которые, наверное, втайне ласково улыбались и искренне сочувствовали моему долгому ожиданию. Сумерки становились с каждой минутой все гуще и темнее. Ненавижу ждать! Жуткое дело — ждать! Мерзко! Холодно! "Ладно, пойду в помещение!"— злобно решила я и вошла в кинотеатр. В вестибюле было полно народу, ожидающих начала киносеанса. Я уселась в мягкое пурпурно-красное кресло. Здесь ждать было гораздо удобней и теплей.
На электронных часах, которые висели по правую руку от меня, большими, ярко-зелеными цифрами высветило 18:20. Что он себе думает? А может, он и вовсе сюда не придет? Я по пусту трачу время! А ведь через три дня экзамен! Что же я буду делать? Завалю его нафиг!
Наконец!
-Да! Да! Ну, я же говорил! Да! — раздался в небольшом коридоре кинотеатра грубый, громкий голос Горбушина, который я бы никогда в жизни не спутала ни с чьим другим. — А почему ничего не готово? Что это такое? — нервно жестикулируя руками, с гитарой в чехле на спине, которая казалась неимоверно громадной в сравнении с его невысоким ростом и худой фигурой, проходя мимо меня, басил Горбушин какому-то высокому худощавому типу с длинными, завившимися волосами. Горбушин даже не взглянул в мою сторону.
"Ну, вот он появился! На мою голову... чтоб его... Не хочется, а нужно идти! Он же такой, такой... С ним так не просто!" — с кислой миной размышляла я, следуя за Горбушиным, при этом стараясь идти на таком расстоянии, чтобы он меня не заметил.
В зале было темно, только большой круглый шарик, обклеенный маленькими стеклышками, без остановки вращался, оставлял на полу разорванные светлые, бегающие туда-сюда блики. Мне бросился в глаза большой деревянный стул, обтянутый со всех сторон громадной, толстой цепкой, вверху над стулом возвышалась металлическая окольцовка для головы. Стул светился зелеными электрическими огоньками тоненького цветного провода, которым тщательно был обмотан со всех сторон. "А, электрический!"— с глупой ухмылкой сообразила я. "Смешно! Ха-ха... Тоже мне шутники" Еще запомнилась серебристого цвета афиша, где громадными красными буквами было написано: "Клубу "АК" три года. Ждем вас!".
Горбушин с группой распевал в другом зале. Дверь была открыта и я замечательно видела, как он, внимательно рассматривает меня. Что-то внутри опустилось.
-А, Каролина! — громко воскликнул он, когда я чуть ближе подошла. — Ты зря пришла! Я "КВ" интервью не даю!
В этот момент надо было видеть мое лицо! Нет, это было не лицо, это была удивленная гримаса, выражающая полное недоумение. "Мне не прислышалось? Вот, урод!" — как молния пронеслось в моей голове, вслух я лишь удивленно протянула:
-Ка-а-ак?
-А вот так, не даю и все! "КВ" не даю! Эта газета — полное фуфло! Дал я там интервью одной своей знакомой, так потом такого понаписывали! У вас редактор, блядь, — придурок! — нервно расхаживая вокруг меня и потрясая мобилкой, не говорил, а почему-то раздраженно кричал Горбушин.
Я же смотрела на его маленькую худенькую фигурку, напоминающую мне до боли конька-горбунка, с таким отвращением и ненавистью, что этого трудно было не заметить.
-Да, что это такое? Я же вам вчера позвонила, мы договорились! К тому же редактор у нас поменялся! К тому же я договариваюсь с вами с сентября месяца, где-то уже полгода звоню вам. Без вашего согласия не отдам в печать и гарантирую, что там ничего не изменят! — доказывала я Горбушину.
Он меня замечательно слышал, но упорно пер свое!
-Я "КВ" не даю! Ты слышишь, я дал интервью своей знакомой из этой газеты, так потом ничего приятного не было. Да и у меня времени нет, — после этих слов он круто развернулся и пошел куда-то, я упорно стояла и совсем не думала тронуться с места. "Не уйду отсюда, пока нормально не поговорю с ним!" — твердо решила я. То ли мой жалкий вид, то ли мой "нежный возраст" и неопытность смягчили сердце Горбушина, но через пару минут, вернувшись ко мне, он уже более спокойным тоном пообещал:
-Ладно. Сейчас минут десять поговорим. И хватит!
Я равнодушно смотрела на него. "Видите ли, он делает мне великое одолжение! Подонок!"
Тяжелый тип этот Горбушин. Сам он любит повторять: "Жизнь меня мотала!" Поэтому с людьми он порой чересчур груб, резок, но почти всегда справедлив. Окончив театральный институт, кем он только не работал. И актером, и шафером, и монтером декораций, и ведущим на радио, на телевидении, а вот с недавних пор организовал свою группу и поет в ночном клубе. Хотя, по правде сказать, мне совершенно не понятно, зачем ему это нужно. Ведь благодаря своей недавней работе в одном из нашумевших телесериалов, его приглашали сниматься в Москву, он играл ведущие роли в спектаклях О.М., очень известного актера.
Мы зашли в небольшое помещение, я моментально опустилась на мягкий коричневый диван и быстренько вытянула из сумочки диктофон, нажав две заветные кнопочки. Но вместо нормального разговора довелось выслушать быстрый, как лавина, непрекращающийся поток недовольствий и возмущений Горбушина:
-Понимаешь, эта ваша газета — полное фуфло! Все многотиражки — фуфло! Разве это пресса? Но против тебя, Каролина, я ничего не имею! Дал интервью своей знакомой, поизменяли так... Потом все друзья читали и смеялись.