Душа птицы

Снова встал на ноги. В моих глазах всё мутилось, из носа лилась кровь, моя футболка, руки, джинсы – всё было в крови.

К моему удивлению, Джейсон спокойно поднялся, издав некоторое кряхтение, распрямил спину и приложил руку к груди, словно ощупывая себя – всё ли с ним в порядке. Затем, наклонив голову набок и изогнув в удивлении правую бровь, посмотрел на меня точно так же, как смотрел незадолго до этого, когда я предложил ему выпить.

– А ты, бро, боец. Я теперь понимаю, почему Эми с тобой сошлась, она выбирает только настоящих мужчин. Слушай, я ничего не имею против тебя. Мы сегодня с тобой познакомились, да? Но отныне нам с тобой лучше не встречаться. Потому что это может плохо закончиться для кого-то из нас, а скорее – для нас обоих. Но я ничего не могу тебе обещать.

– Я тоже.

Лицо Джейсона дрогнуло, но он быстро овладел собой и снова усмехнулся.

– Я так понимаю, что ты не умеешь держать свой грязный рот закрытым. Это очень плохая черта, бро. Окей, на сегодня достаточно. Мне пора идти, – он демонстративно хрустнул пальцами, подошёл к столу и взял лежавшую там красную бейсболку. – Ещё вот что: я тебе советую от этой игрушки избавиться. Бро, ты всё равно не сможешь никого убить, я же вижу, ты не тот человек, кто способен на такое. А пять лет тюрьмы за нелегальное владение оружием заработаешь. Или, может, ты теперь будешь хранить этот пистолет специально дня меня?

– Спасибо за совет. Но я им владею законно, – сказал я, вытерев кровь с подбородка.

Часть шестая

Весёлый ветеран

В этот день, хоть и в воскресенье, была моя смена в отделении. Несмотря на то что рабочая смена выпала в воскресенье, большинство сотрудников были в приподнятом настроении. Может быть, потому что очень ласково светило летнее солнце, и звонко щебетали птицы на ветках, и воздух был чист и прозрачен. Лето в разгаре!

Или всё-таки причиной приподнятости всеобщего настроения было то, что с утра пациентов в "скорой" было очень мало, почти треть палат пустовала, и хотя все работники следовали строгому суеверию – не произносили вслух запретной фразы "сейчас в отделении спокойно" и делали вид, что не замечают этого, каждый из нас отдавал себе отчёт в том, что всё-таки сейчас в отделении действительно спокойно.

Ну а главной причиной всеобщего подъёма был тот факт, что сегодня утром приехал тягач и увёз три передвижных морга, стоявших на улице возле "скорой". И вот теперь это пространство возле входа в "скорую" – свободно, и последним напоминанием об этих зловещих символах пандемии являлся лишь подсыхающий асфальт в том месте, где с трубок компрессоров тех моргов несколько месяцев подряд капала вода.

Поскольку сейчас всё было тихо и спокойно, новые пациенты с утра не поступали, медперсонал позволил себе расслабиться: одни рассматривали какие-то вэб-сайты на компьютерах, другие читали новости, третьи болтали между собой. А некоторые, прикрыв ладонью лицо, просто дремали.

Я разговаривал о чём-то с гигантом Стивеном, поглядывая на часы. Когда работы нет и делать нечего, время тянется долго.

В зоне "для дебилов" находился лишь один пациент – мужчина средних лет. В жёлтом халате он лежал на кровати, мирно подрёмывая.

– Этот парень – ветеран войны, – сообщил мне Стивен. – Вчера ночью он устроил шоу в доме для ветеранов, где живёт: полез в драку с соседями и угрожал взорвать всё здание. Психиатр его уже осмотрел и решил отправить его в "гнездо кукушки". Ждём, когда для него там приготовят кровать.

– Понятно.

Мы оба посмотрели на мужчину и, не заметив в нём ничего особенного, перевели разговор на другую тему. Поболтав со Стивеном, я отправился в свой офис.

– Бен! Бен! Ты у себя? – окликнул меня доктор Харрис из своего кабинета. Он тоже работал в этот день.

– Да, док, я здесь.

– Зайди ко мне.

Через пару минут я стоял на пороге его кабинета.

– Как дела у твоей подружки? В отделе кадров всё ещё работают над её документами, на какой-то бумажке нужно поставить ещё одну подпись, и тогда Эми будет нанята. Говорят, это займёт не более двух недель.

Я молчал.

– Бен, ты слышишь, что я сейчас тебе говорю? Или ты оглох?

– По правде сказать, я не знаю, где Эми сейчас и вернётся ли она вообще, – признался я, вздохнув.

– Вот оно что! Жаль. Она мне понравилась, хорошая девушка, – было видно, что и босс сожалеет о таком повороте событий. – Кстати говоря, не связаны ли твои недавние синяки на лице каким-то образом с её исчезновением?

– Каким-то образом связаны. Я случайно встретился с её бывшим бойфрендом, и у нас произошёл мужской разговор за бутылкой виски.

– Что ж, парень, не отчаивайся, дело молодое. Может, она ещё вернётся, – он не знал, что ещё сказать мне в утешение. Но было видно, что он пригласил меня по какому-то другому поводу. – Бен, я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас шекспировская трагедия и тебе ни до кого нет дела. Но мне очень нужна твоя помощь, и без тебя мне никак не обойтись. Поможешь?

– Конечно.

– Тогда слушай внимательно: в офисе для совещаний, в дальнем углу, стоит большой холодильник. Там лежит двадцать упаковок хот-догов, которые я купил, и большая кастрюля с квашеной капустой. В шкафчиках найдёшь салфетки и одноразовую посуду. Попроси кого-нибудь из студентов, чтобы тебе помогли. Возьмите тележку для лекарств, всё загрузите на неё и везите на улицу. А я вас там встречу.

Вскоре мы стояли на небольшой зелёной лужайке возле "скорой". Доктор Харрис вытащил из багажника своей машины плитку-гриль и подключил к ней газовый баллон. Вместе с двумя резидентами мы расставили раскладные столы и стали на гриле запекать сосиски.

Резиденты обсуждали между собой дело какого-то больного, спорили насчёт гемоглобина и магния в крови, при этом переворачивая сосиски на гриле. Вскоре над стройными рядами готовых хот-догов, лежавших на фольге, вился ароматный дымок, пахло квашеной капустой – доктор Харрис раскладывал салат в серые пластиковые ванночки, в которых медсестры носят пластырь, лекарства и шприцы для уколов.

И вот из здания к нашему "фуршету" потянулись первые "клиенты". Из раздвижных дверей выходили медсёстры, врачи и полицейские.

Я предлагал им на выбор:

– Курица? Говядина? Свинина?

– М-м-м, вкуснятина. Бен, дай мне ещё.

Изредка, свернув с главной магистрали, мимо нас проезжали по дороге машины "скорой", привозившие новых пациентов.

– Эй, парни! Хотите хот-дог? – обращался я к парамедикам в машинах, размахивая поднятыми пустыми тарелками.

– Да! – останавливались они.

Я передавал бумажную тарелку с хот-догами кому-то из коллег, а тот подносил "блюдо" к машине.

За этим весёлым занятием – раздачей хот-догов – я даже не заметил, как рядом произошли странные перемещения: полицейский, оставив свой хот-дог, куда-то побежал, следом за ним помчалась и старшая медсестра, и доктор Харрис.

– Сбежал! Сбежал! – раздавались крики, и многие из медперсонала понеслись в направлении узкой дороги сразу за территорией госпиталя.

Я тоже покинул свой "фуршет" и помчался туда, где возле дороги собралась группа людей.

– Я ветеран! Да! Я ветеран афганской войны, мать вашу! – невысокий кряжистый мужчина средних лет в жёлтом госпитальном халате и в носках без обуви стоял, окружённый медперсоналом. – Прочь с дороги! – требовал он.

– Я вижу, что ты ветеран. Но ты должен успокоиться. Ты меня хорошо слышишь? – доктор Харрис стоял напротив этого разбушевавшегося мужчины, обращаясь к нему спокойным, но твёрдом голосом. – Слушай меня внимательно. Ты должен сейчас же вернуться обратно в отделение. Всё понятно?

– Ты грёбаный идиот! Отвали! – шагнув вперёд, мужчина занёс кулак, чтобы ударить доктора Харриса в лицо.

Но сделать этого не успел, так как стоявший рядом полицейский схватил его за руку и после недолгой борьбы повалил на асфальт. Мужчина стал вырываться. Тогда и я решил помочь: опустившись на землю, налёг всем телом мужчине на ноги, чтобы он не смог подняться.

– Кровать! Везите сюда кровать! – распорядился доктор Харрис и, не дожидаясь, сам побежал к зданию госпиталя за каталкой.

Подошли ещё несколько полицейских.

– Кто он? Что с ним случилось? Как ему удалось выбежать? – наперебой расспрашивали друг у друга сотрудники.

Одна из медсестёр рассказала детали несостоявшегося побега:

– Он лежал в зоне "для дебилов", ждал свободной кровати в "гнезде кукушки". Вёл себя тихо-мирно, ничего подозрительного. Потом поднялся и пошёл якобы в туалет. А на самом деле незаметно проник в тыльную часть отделения, где стеклянная дверь "пожарного выхода", которая всегда закрыта. Разбил огнетушителем стекло в этой двери и выбежал. Но включилась сирена, и он не успел далеко удрать.

Собравшиеся комментировали происшествие:

– Ничего удивительного.

– Он же ветеран войны, ему, наверное, почудилось, что он попал в плен к исламистам.

– Эти ветераны – несчастные ребята, у них у всех из-за войны мозги перевёрнуты.

Тем временем к месту "боевых действий" подвезли передвижную кровать.

– Мы сейчас положим тебя и отвезём обратно в отделение, – сказал доктор Харрис, став на одно колено перед лежавшим на земле пациентом в жёлтом халате, которого мы по-прежнему крепко держали за руки и ноги. Доктор Харрис сжимал в руках чёрные кожаные ремни. – Слушай меня, мой друг. Если ты обещаешь вести себя нормально, мы тебя не будем привязывать ремнями к бортикам. Выбирай: да или нет?

– Да, – глухо ответил мужчина.

– Окей. Но смотри мне, без шуток, – доктор Харрис подал знак рукой, и мы подняли пациента с земли.

Тот нехотя лёг на кровать. Полицейские поставили металлические бортики.

– Готово? Повезли.

И мы покатили кровать в отделение.

– Когда я выберусь из вашего грёбаного госпиталя, я раздобуду М-16, вернусь сюда и устрою вам всем настоящий рок-н-ролл, – мужчина бросал на нас злобные взгляды. – Или узнаю, где вы живёте, приду и замочу каждого.

– Мэн, ты можешь заткнуться? – сказал ему доктор Харрис командирским голосом.

К удивлению, мужчина послушался команды и умолк.

Толкая кровать, доктор Харрис посмотрел на меня и промолвил:

– А я, грешным делом, подумал, что хоть сегодня до конца смены будет спокойно.