Сколько было отдано его сил, времени, нервов, чтобы вывести допотопную "больничку" на должный уровень, где больной смог бы получить медобслуживание не хуже, чем в любой городской больнице! Была переоборудована операционная, открыты две лаборатории, увеличен штат врачей.
— У нас в больнице была лестница — литая, чугунная. Мыли ее только соляркой, чтобы блестела. Не лестница — красавица!
Я слушаю его и ловлю себя на мысли, что Аркадий — счастливый человек. Каждый ли из нас может сказать, что любил свою работу? С какой неприязнью мы порой вспоминаем свои рабочие кабинеты, заводские цеха, лаборатории. А этот Сноль — даже о лестнице в больнице рассказывает с упоением!
Я — Арзамитчик!
Самым серьезным ЧП, с которым пришлось столкнуться Аркадию, было массовое отравление в одной колонии, которая в отдаленном районе Татарии строила химкомбинат. Некоторые конструкции там обрабатывались антикоррозийной жидкостью "Арзамит-5". Осужденные понюхали — пахнет спиртом. Для пробы дали выпить двоим, те опьянели. Тогда приложились еще несколько человек. Контролеры уволокли пьяных в штрафной изолятор. А по колонии уже пополз слух: спирт! Начали пить. Вскоре у многих появились признаки отравления. Больных срочно отвезли спецрейсом самолета в больницу, по тревоге были созваны врачи.
— Это была страшная картина: на койках — около сорока человек, у самых тяжелых слизистая оболочка глаз стала кровавой и настолько отекла, что выпирала из-под век. Мы пересмотрели литературу, советовались со специалистами, но нигде не нашли четких ответов, каким образом эта жидкость поражает организм. Тогда пошли по принципу — "размывать" больных. Поставили перед каждым чайник с водой: "Пейте как можно больше!" Позже выяснилось, что мы приняли правильное решение: "Арзамит" вызывает сгущение крови. Почти трое суток медперсонал практически не выходил из больницы, боролись за каждого. К сожалению, двух человек спасти не удалось... Мне потом часто приходилось иметь дело с отравлениями тормозной жидкостью, антифризом, клеем БФ, но этот случай был самым сложным. Некоторые осужденные потом с гордостью о себе говорили: "Я — арзамитчик!".
Чему учат зэки
— За столько лет работы вы хорошо изучили психологию заключенных. Можете ли обрисовать ее в основных чертах?
— Заключенные очень болезненно реагируют на обман. Ведь большинство из них считают себя незаконно или слишком строго наказанными, поэтому у них формируется психология жертвы. Обман зэки воспринимают как очередное унижение. Беспорядки и бунты в колониях часто возникали из-за обманов тюремной администрации. Я веду к тому, что заключенные научили меня быть предельно честным по отношению к ним. Я никогда им ничего не обещал, если не был уверен наверняка, что смогу это выполнить. В то же время я был обязан сохранять субординацию "врач — больной", поэтому четко обозначил границы личных отношений. Ведь какой это народ — сегодня тебя попросят бросить письмо в почтовый ящик, а завтра предложат деньги, чтобы ты принес в зону пачку чая. Я крайне редко принимал от них подарки — различные самодельные ручки, зажигалки и так далее.
Кстати говоря, точно так же себя ведут и мои пациенты-американцы, которые, отсидев в тюрьме, лечатся от наркомании под надзором прокуратуры. Они разыгрывают сцены во врачебных кабинетах, симулируют психические болезни, пытаются манипулировать врачами, угрожают, короче, знакомая публика — всё тот же преступный мир.
— Неужели вы всегда сдерживаетесь? Ни разу не ответили хаму?
— Ни разу. Во-первых, оскорблять осужденного запрещал закон, разрешалась единственная форма обращения "гражданин осужденный". Во-вторых, поднять на осужденного руку или по-хамски ответить — это значит показать слабость, поддаться на провокацию. К тому же при малейшей несправедливости от зэков сразу следовали жалобы "наверх". И чего они только не писали обо мне и о больнице: что я израильский шпион, что наши медсестры продают спирт, что повара воруют мясо. Приезжали комиссии, но серьезных нарушений не обнаруживали.
Но в последние годы ситуация с продовольствием и медикаментами ухудшилась по всей стране и, естественно, в тюрьмах. Казань превращалась в криминальный город, власть переходила к мафии. Изменился и контингент заключенных, и их отношение к медперсоналу: если когда-то перед врачом осужденные уважительно расступались, то в последнее время такое наблюдалось все реже, на врачей стали нападать, брать их в заложники…
***
Прощаясь с Аркадием, я думал: что же заставило его связать свою жизнь с этой больницей, иметь дело с зэками, рисковать? Чувство долга? Но вовсе не похож он на служаку. Карьера? Но блестящую карьеру он мог бы сделать и на гражданке. Тщеславие, престиж? Об этом не может быть и речи.
Есть в этом человеке трудно выразимое словами качество: не показное геройство и не желание выделиться, а нечто совсем противоположное.
И еще: его успеху в Америке можно позавидовать. Приехав сюда уже в далеко не молодом возрасте, Аркадий окончил специальные курсы, освоил английский и уже много лет работает в американской клинике. Прозвучит странно, но — спасибо казанской зоне, именно там он прошел школу выживания и получил закалку, которая помогла ему и в Америке...
— Почему такая несправедливость? — в дверях, уже прощаясь, риторически спрашивает Анна. — Столько написано о разведчиках, военных, о тех, чьи профессии связаны с постоянным риском. О тюремных же врачах сказано незаслуженно мало.
Абсолютно с нею согласен. Надеюсь, что короткий рассказ про Аркадия Сноля хоть чуточку заполнит этот пробел.
2016 г.
Эребуни на Гудзоне
Сумерки обволокли это здание в Манхэттене. В темноте скрылись входы и выходы, купол и крест. И только изнутри сквозь разноцветные витражи в темноту льется свет. Там горят поминальные свечи и лампады. Это Собор святого Вартана.
"Хокеангист" — по-армянски "панихида". Неотъемлемая традиция христианства — молиться за тех, кто уже в Царствии Небесном. В эти апрельские дни во всех армянских церквах мира служат панихиды по жертвам погромов.
Говоря об армянском народе, всегда подразумеваешь Крест. Нация, первой признавшая христианство государственной религией, избрала свою судьбу. Вся последующая история — войны, геноцид, рассеяние — трагедия и триумф народа, добровольно принявшего Крест. И неудивительно, что, знакомясь ближе с армянской общиной Америки, словно перелистываешь страницы, в которых описан очередной погром из-за веры, окровавленный ятаган и бегство на чужбину.
Но с первыми армянскими переселенцами в Америку дело обстояло достаточно спокойно. История хранит свидетельства того, как с 1834 года за высшим образованием в американские университеты стали приезжать молодые армяне из богатых семей. Некоторые выпускники оставались в Новом Свете, закладывая основы спюрка — армянской диаспоры. По настоятельной просьбе трехсот армян в Массачусетс приехал первый армянский священник, а в 1891 году там была построена первая в Северной Америке армянская церковь. Последующих же армянских эмигрантов корабли и самолеты привозили в Новый Свет, спасая от гибели.
Девяносто лет назад начались погромы, ставшие для этого древнего народа самой черной страницей его истории. Турецкие гонения армяне терпели на протяжении десяти веков (первая резня датирована 1045 годом). Но за все это время никогда так реально не возникала угроза полного истребления нации, как это было в 1915 году.
В те годы Армения была поделена на две части: Восточная находилась в составе Российской империи, Западная — под владычеством Османской империи. После начала Первой мировой войны западные армяне попытались добиться независимости и выступили против турок. Но могла ли горстка людей бороться с самым жестоким в те времена исламским государством-тираном?
Власти Османской империи объявили, что "намерены окончательно решить армянский вопрос". За полтора года были вырезаны около одного миллиона двухсот тысяч армян, триста тысяч насильно обращены в ислам, еще триста пятьдесят тысяч бежали из страны. Было уничтожено около 75 процентов населения Западной Армении, в то время это составляло почти половину всего генофонда народа. Документы, связанные с этим геноцидом, — описания очевидцев, фотографии, свидетельства палачей, — хранятся в архивах в Армении, Европе и США.
История, однако, на этом не заканчивается. Начало 50-х годов — жестокие притеснения армян в Сирии и Ливане; 60-е годы — в Ираке и Иране. И уже относительно недавно: февраль 1988 года — Сумгаит, январь 1990-го — Баку.
***
Ануш Сусанова — учительница. Лет эдак тридцать назад, когда Ануш была еще ребенком, ей рассказывали историю, как ее бабушка в 1918 году, спасаясь, бежала из Баку с двумя детьми. По дороге в Петровск (Красноводск) бабушка умерла от тифа. Осиротевшие сестры ходили по улицам города, прося милостыню, пока одну из них не забрали в американский приют, а вторую пригрели в своем доме чужие люди.