Обнимаю, целую. До свидания.
Твой на веки.
'Осінь 1906 р., Чернігів.)
Как сон, как волшебный сон, прошло наше свидание и опьянило меня счастьем. Так хорошо, как вчера, мне еще никогда не было. Я всю ночь грезил тобой, я еще до сих пор чувствую твои поцелуи. Я не могу, не умею выразить, как я счастлив и как благодарен тебе, моя голубка.
Под утро мне снилось, что ты нездорова и я проснулся с тревогой, и до сих пор неспокоен. Напиши, голубка, как твоя грудь, не простудила ли тебя вчерашняя сырость?
Я здоров и счастлив. Хочу, чтобы ты была такой же счастливой; вся моя радость будет в том, чтобы сделать тебя счастливой. Целую тебя, целую крепко и без счету. Обнимаю и ласкаю. Люблю тебя.
До скорого свидания, моя любовь!
Твой.
82.
І Осінь 1906 р., Чернігів.]
Дорогая детка! Получила ли ты в субботу мою записку, положенную в рукав? Я просил свидания в понедельник, во
вторник невозможно было устроить. Конечно, в понедельник я был на месте. Сначала шел дождик, но к 6 ч. установилась теплая и тихая погода. Тебя не было. 40 минут я ждал, стемнело, и я потерял надежду увидеть тебя. Пошел к твоему дому, увидел только мягкий свет лампы из под голубоватого абажура, гардину и больше ничего. Так, казалось, у вас мирно, тепло, уютно, а мне нельзя туда. И чем больше терял я надежду увидеть тебя, тем больше хотелось мне видеть. Что тебе помешало, голубка?
Сердце мое, выходи сегодня. Я уже буду ждать тебя даже раньше б-ти на несколько минут. Так тоскливо, так мрачно без тебя, солнышко мое. Что с тобой, как провела время без меня? Хочу все знать. Целую тебя, голубочка моя, мое счастье. До свидания. Обнимаю и люблю.
Твой.
83.
[Осінь 1906 р., Чернігів.)
С добрым утром, дорогая детка. Целую.
Огорчила меня сегодня погода. С таким нетерпением ожидал я сегодняшнего дня — и вдруг, представь себе, что будет дождь. Просто не верится. На серую и прохладную погоду мы не будем обращать внимания — правда, Шурочка? Но если к 6 часам пойдет дождь и не перестанет скоро, придется отложить свидание на завтра. Ты согласна? у меня исчезает всякое терпение. Я хочу целовать тебя, хочу чув* ствовать тебя возле себя — ведь если жить без тебя — лучше умереть.^^
Голубка моя, хорошо ли ты провела вчера время? Здорова ли?
Я здоров, но очень скучаю по тебе. До того скучаю
и тоскую, что ничто не идет на ум, ничего не делаю. Увидимся,
расскажу. А пока целую, целую и целую ( )"
Люблю.
Твой.
84.
[24.Х 1906 р)
Я очень беспокоился, когда не застал тебя в понедельник. Что с ней? Здорова ли? Проклятая неизвестность и не у кого спросить. Это очень тяжело, Шурочка. Увижу ли сегодня? Ведь я целую неделю не видел своей голубки и соскучился так сильно, что не ручаюсь за себя: могу подойти и при всех поцеловать. До понедельника я болел (хотя в воскресенье мог работать — и даже хорошо, так как мне казалось, что ты сидишь возле меня, а с тобой хорошо работается). С понедельника мне лучше, я здоров и хочу видеть тебя. Если тебе можно, сердце мое, приходи сегодня в 6 час. Может быть для тебя рано?
Мучит меня вопрос — застану ли тебя сегодня, получишь ли ты эту записку, или ее придется уничтожить, как письмо к тебе в понедельник?
Если бы хоть увидеть. Я так соскучился, что готов на стенку лезть. Целую и обнимаю тебя, мое счастье. До свидания. Любишь ли ты меня?
Твой.
85.
24, вторник. [Жовтень 1906 р-, Чершпв.]
Дорогая, милая моя Шурочка!
Я уже поправился и так радовался, что, наконец, тебя увижу. А, между тем, ни вчера, ни сегодня тебя нет. И хуже всего, что я совершенно не знаю, что с тобой, не могу расспросить даже у кого-нибудь и это доводит меня до отчаяния. Наконец, решил написать тебе домой. Все же легче, если хоть ты будешь знать обо мне. Впрочем, ты могла бы, если не рассчитываешь скоро выйти из дому, написать мне по адресу Бюро, с моим полным титулом по службе, но без фамилии. Я тогда получил бы твое письмо на службе.
Что же с тобой, голубка моя, серьезно ли ты больна или только нездоровится? А, может быть, у вас что-либо случилось неприятное и удерживает тебя дома. Теряюсь в догадках и мучусь.
Я болел довольно основательно, даже лежал в постели: инфлуэнца. Теперь чувствую себя не дурно, если бы только был спокоен относительно тебя, сердце, и если бы хоть на минуту увидел тебя. Слишком продолжительна разлука, слишком тревожно настроение. Соскучился ужасно. До боли хочется приласкать тебя, услышать твой голос, почувствовать вкус твоих губок. Как ты дорога мне, моя детка, родная, близкая моя!
Что-то тянет в ту комнату, где ты обыкновенно сидишь— всякий раз, когда увижу пустое место, мое сердце сжимается и мне становится невыносимо грустно. Не могу спокойно работать. Все мысли с тобой. Все думаю, сильно ли ты страдаешь, скучаешь ли, чувствуешь ли мое отсутствие — и так мне хочется быть у твоей постели, утешить, успокоить, поцеловать мою нежную и бедную голубку. Поправляйся скорее, Шурочка. Ведь я пропадаю без тебя, расстраиваюсь. Разве ты не хочешь поскорее увидеть твоего друга, такого близкого тебе, любящего?
Увижу ли тебя завтра? Получу ли письмо? Помни, что неизвестность очень тяжела. Если долго ничего не буду знать о тебе я, кажется, заболею от беспокойства. Целую тебя, голубочка, сердце мое, милая и родная. Обнимаю от всего сердца, искренне и горячо, как люблю.
Не забывай обо мне.
Твой навеки.
86.
Среда. [25.Х 1906 р.. Черн.пв.]
Моя дорогая, как я беспокоился все время, не видя моей серой шапочки. Мучительно было ничего не знать о тебе и предполагать самое худшее. Наконец, не выдержал и спросил у Зины ~°. Оказывается, у тебя инфлуэнца. Тяжелее всего думать, что это я тебя простудил, голубка моя! Поберегись хотя теперь, полечись и скорее выздоравливай, если не хочешь, чтобы и я заболел от горя. Я тоже чувствую себя не очень хорошо и, может быть, даже придется лечь на несколько дней. Не беспокойся, впрочем, ничего серьезного нет, так, легкое нездоровье.
А я уже мечтал, что хоть увижу тебя сегодня. Ты вед* знаешь, с каким нетерпением ожидаю я наших свиданий, наших милых и дорогих для меня встреч, как дороги и сладки для меня твои ласки, твой голос, как я пьянею от твоего "люблю". Любимая моя! Если бы мое чувство, моя привязанность и дружба могли ускорить твое выздоровление, как бы я был счастлив.
Будь же скорее здорова, сердце мое, знай, что о тебе постоянно думает твой друг, что только для тебя бьется мое сердце.
Люблю тебя, целую тебя бесчисленное число раз. ( )
Не пишу много, т. к. хочется сегодня же послать письмо. Пишу его в антракте на службе.
Еще и еще целую.
Твой.
87.
[Осінь 1906 р., Чернігів.]
Не знаю, как и благодарить тебя, моя голубка, за поцелуй: он сразу оживил меня и сразу же все вокруг меня повеселело. А сегодня утром я опять в отчаянии. Если дождь помешает нашему свиданию — я не знаю, что со мной будет— так соскучился по тебе. Сердце мое! Не обращай внимания на погоду. Если днем даже пройдет дождь, а в 6—б'/г дождя не будет — приходи, моя радость. Мне страшно, до боли, хочется видеть тебя. Нам еще предстоит разлука на месяц — не будем увеличивать ее. Итак — до свидания. Милая, хорошая, добрая моя! Какое наслаждение будет поцеловать любимую, чудную мою голубку! Я сам себе завидую.
Мы поменялись ролями. Раньше ты была соней, а теперь я. Сегодня встал в 9 часов — давно уже случался такой скандал!
Обнимаю тебя, мое серденько, целую тебя, счастье мое дорогое. Люблю тебя, голубка моя. До свидания. Хочу слышать твой голос, хочу смотреть на тебя.
Твой.
[150(5 р., Чернігів.]
Шурочка! Я не хочу, чтобы ты имела ко мне враждебное чувство. Мне от этого больно. Мне хочется видеть тебя счастливой. На собственном опыте знаю, как мало счастья выпадает на нашу долю за всю нашу жизнь — и мне так искренне хотелось бы сберечь, охранить для тебя те счастливые моменты, о которых ты упоминаешь. Пусть бы хоть любимому существу было лучше. Сердце мое! Мне очень хочется поговорить с тобой, успокоить тебя. Мы должны увидеться сегодня же. В б1.'о ч. на прежнем месте, хорошо? А, может быть, тебе опять нельзя почему-либо? Тогда назначь сама, но прошу тебя, дорогая, не откладывай на долго, не заставляй меня мучиться, если только хоть немножко любишь меня.
Я на тебя буду смотреть, моя любимая, мое солнышко! Буду смотреть, хотя бы все глаза превратились в глаза Лес-цкой21. Ведь это моя единственная радость за весь день. Целую тебя и обнимаю крепко, как люблю. Хорошая моя Шурочка, родная, близкая! Люблю.
Твой.
89.
[1906 р., Чернігів.]
Сердце мое, ты пишешь такие милые письма, что приводишь меня в восторг. Мне кажется никогда не удалось бы написать тебе так тепло и хорошо, как это ты делаешь. Люблю тебя за это, дорогой мой друг, моя маленькая и бесконечно любимая детка. Я считаю себя очень счастливым, имея такого хорошего друга, зная, что для меня бьется и живет такое любящее сердце. Целую твои руки. Спасибо, что ты помнишь обо мне. Мне так хочется видеть тебя и я уже живу надеждой обнять тебя во вторник на нашем старом месте (6 ч. 45 мин.). Буду ждать с нетерпением этого дорогого для меня свидания.
Я не простудился и как-будто физически здоров. Но иногда нервы дают себя знать. Невозможность часто видеть тебя, невольная разлука и неудовлетворенность такой раздвоенной жизнью, какой теперь приходится жить мне — все это подчас страшно измучивает меня — и в этом моя болезнь. Ведь я положительно не могу жить без тебя. Все мои мысли, все чувства мои где-то далеко, около тебя, моя единственная. Я только и отдыхаю, когда бываю с тобой. Никакая логика, никакие убеждения не могут успокоить меня и сдержать чувство, которое неудержимо рвется к тебе, моя голубка. Я часто завидую твоему спокойствию, твоей способности ожидать. Я не могу ждать. Я тебя люблю больше всего на свете. Целую тебя, дорогая. Обнимаю.
Твой.
90.
[1609 р., Чернігів.]
Не знаю, как ты, Шурочка, а я очень доволен последним свиданием, очень счастлив был во время свидания и переживаю его даже теперь. Ты была такой милой, когда смеялась. Вообще, ты меня все больше и больше чаруешь. Несмотря на расстояние, ты все время со мной. Всю ночь опять снилась: будто я искал тебя по всем твоим знакомым, был дважды в твоем доме, но всякий раз тебя не заставал, ты как раз уходила
перед моим приходом.