Штабная сволочь! Гул и рев.
Ю н к е р а. Что нам делать теперь?
В гроб ложиться!
Позор!..
Поди ты к черту!.. Что ты, на митинге?
Стоять смирно!
В капкан загнали.
Т р е т и й ю н к е р (вбегает с плачем). Кричали: вперед, вперед, а теперь – назад. Найду гетмана – убью!
П е р в ы й о ф и ц е р. Убрать эту бабу к черту! Юнкера, слушайте: если верно, что говорит полковник, – равняться на меня! Достанем эшелоны – и на Дон, к Деникину!
Ю н к е р а. На Дон! К Деникину!..
Легкое дело... что ты несешь!
На Дон – невозможно!..
С т у д з и н с к и й. Алексей Васильевич, верно, надо все бросить и вывезти дивизион на Дон.
А л е к с е й. Капитан Студзинский! Не сметь! Я командую дивизионом! Я буду приказывать, а вы – исполнять! На Дон? Слушайте, вы! Там, на Дону, вы встретите то же самое, если только на Дон проберетесь. Вы встретите тех же генералов и ту же штабную ораву.
Н и к о л к а. Такую же штабную сволочь!
А л е к с е й. Совершенно правильно. Они вас заставят драться с собственным народом. А когда он вам расколет головы, они убегут за границу... Я знаю, что в Ростове то же самое, что и в Киеве. Там дивизионы без снарядов, там юнкера без сапог, а офицеры сидят в кофейнях. Слушайте меня, друзья мои! Мне, боевому офицеру, поручили вас толкнуть в драку. Было бы за что! Но не за что. Я публично заявляю, что я вас не поведу и не пущу! Я вам говорю: белому движению на Украине конец. Ему конец в Ростове-на-Дону, всюду! Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено! Гроб! Крышка! И вот я, кадровый офицер Алексей Турбин, вынесший войну с германцами, чему свидетелями капитаны Студзинский и Мышлаевский, я на свою совесть и ответственность принимаю все, все принимаю, предупреждаю и, любя вас, посылаю домой. Я кончил.
Рев голосов. Внезапный разрыв.
Срывайте погоны, бросайте винтовки и немедленно по домам!
Юнкера срывают погоны, бросают винтовки.
М ы ш л а е в с к и й (кричит). Тише! Господин полковник, разрешите зажечь здание гимназии?
А л е к с е й. Не разрешаю.
Пушечный удар. Дрогнули стекла.
М ы ш л а е в с к и й. Пулемет!
С т у д з и н с к и й. Юнкера, домой!
М ы ш л а е в с к и й. Юнкера, бей отбой, по домам!
Труба за сценой. Юнкера и офицеры разбегаются. Николка ударяет винтовкой в ящик с выключателями и убегает. Гаснет свет. Алексей у печки рвет бумаги, сжигает их. Долгая пауза. Входит М а к с и м.
А л е к с е й. Ты кто такой?
М а к с и м. Я сторож здешний.
А л е к с е й. Пошел отсюда вон, убьют тебя здесь.
М а к с и м. Ваше высокоблагородие, куда ж это я отойду? Мне отходить нечего от казенного имущества. В двух классах парты поломали, такого убытку наделали, что я и выразить не могу. А свет... Много войска бывало, а такого – извините...
А л е к с е й. Старик, уйди ты от меня.
М а к с и м. Меня теперь хоть саблей рубите, а я не уйду. Мне что было сказано господином директором...
А л е к с е й. Ну, что тебе сказано господином директором?
М а к с и м. Максим, ты один останешься... Максим, гляди... А вы что же...
А л е к с е й. Ты, старичок, русский язык понимаешь? Убьют тебя. Уйди куда-нибудь в подвал, скройся там, чтоб духу твоего не было.
М а к с и м. Кто отвечать-то будет? Максим за все отвечай. Всякие – за царя и против царя были, солдаты оголтелые, но чтоб парты ломать...
А л е к с е й. Куда списки девались? (Разбивает шкаф ногой.)
М а к с и м. Ваше высокопревосходительство, ведь у него ключ есть. Гимназический шкаф, а вы – ножкой. (Отходит, крестится.)
Пушечный удар.
Царица небесная... Владычица... Господи Иисусе...
А л е к с е й. Так его! Даешь! Даешь! Концерт! Музыка! Ну, попадешься ты мне когда-нибудь, пан гетман! Гадина!
М ы ш л а е в с к и й появляется наверху. В окна пробивается легонькое зарево.
М а к с и м. Ваше превосходительство, хоть вы ему прикажите. Что ж это такое? Шкаф ногой взломал!
М ы ш л а е в с к и й. Старик, не путайся под ногами. Пошел вон.
М а к с и м. Татары, прямо татары... (Исчезает.)
М ы ш л а е в с к и й (издали). Алеша! Зажег я цейхгауз! Будет Петлюра шиш иметь вместо шинелей!
А л е к с е й. Ты, Бога ради, не задерживайся. Беги домой.
М ы ш л а е в с к и й. Дело маленькое. Сейчас вкачу еще две бомбы в сено – и ходу. Ты-то чего сидишь?
А л е к с е й. Пока застава не прибежит, не могу.
М ы ш л а е в с к и й. Алеша, надо ли? А?
А л е к с е й. Ну что ты говоришь, капитан!
М ы ш л а е в с к и й. Я тогда с тобой останусь.
А л е к с е й. На что ты мне нужен, Виктор? Я приказываю: к Елене сейчас же! Карауль ее! Я следом за вами. Да что вы, взбесились все, что ли? Будете ли вы слушать или нет?
М ы ш л а е в с к и й. Ладно, Алеша. Бегу к Ленке!
А л е к с е й. Николка, погляди, ушел ли. Гони его в шею, ради Бога.
М ы ш л а е в с к и й. Ладно! Алеша, смотри не рискуй!
А л е к с е й. Учи ученого!
Мышлаевский исчезает.
Серьезно. "Серьезно и весьма"... И когда по белой лестнице... поведут нас в синий край... Застава бы не засыпалась...
Н и к о л к а (появляется наверху, крадется). Алеша!
А л е к с е й. Ты что же, шутки со мной вздумал шутить, что ли?! Сию минуту домой, снять погоны! Вон!
Н и к о л к а. Я без тебя, полковник, не пойду.
А л е к с е й. Что?! (Вынул револьвер.)
Н и к о л к а. Стреляй, стреляй в родного брата!
А л е к с е й. Болван.
Н и к о л к а. Ругай, ругай родного брата. Я знаю, чего ты сидишь! Знаю, ты командир, смерти от позора ждешь, вот что! Ну, так я тебя буду караулить. Ленка меня убьет.
А л е к с е й. Эй, кто-нибудь! Взять юнкера Турбина! Капитан Мышлаевский!
Н и к о л к а. Все уже ушли!
А л е к с е й. Ну погоди, мерзавец, я с тобой дома поговорю!
Шум и топот. Вбегают юнкера, бывшие в заставе.
Ю н к е р а(пробегая). Конница Петлюры следом!..
А л е к с е й. Юнкера! Слушать команду! Подвальным ходом на Подол! Я вас прикрою. Срывайте погоны по дороге!
За сценой приближающийся лихой свист, глухо звучит гармоника: "И шумит, и гудит..."
Бегите, бегите! Я вас прикрою! (Бросается к окну наверху.) Беги, я тебя умоляю. Ленку пожалей!
Близкий разрыв снаряда. Стекла лопнули. Алексей падает.
Н и к о л к а. Господин полковник! Алешка! Алешка, что ты наделал?!
А л е к с е й. Унтер-офицер Турбин, брось геройство к чертям! (Смолкает.)
Н и к о л к а. Господин полковник... этого быть не может! Алеша, поднимись!
Топот и гул. Вбегают гайдамаки.
У р а г а н. Тю! Бачь! Бачь! Тримай его, хлопцы! Тримай!
Кирпатый стреляет в Николку.
Г а л а н ь б а (вбегая). Живьем! Живьем возьмить его, хлопцы!
Николка отползает вверх по лестнице, оскалился.
К и р п а т ы й. Ишь, волчонок! Ах сукино отродье!
У р а г а н. Не уйдешь! Не уйдешь!
Появляются гайдамаки.
Н и к о л к а. Висельники, не дамся! Не дамся, бандиты! (Бросается с перил и исчезает.)
К и р п а т ы й. Ах циркач! (Стреляет.) Нема больше никого.
Г а л а н ь б а. Что ж вы выпустили его, хлопцы? Эх, шляпа!..
Гармоника: "И шумит, и гудит..." За сценой крик: "Слава, слава!" Трубы за сценой. Болботун, за ним – гайдамаки со штандартами.
Знамена плывут вверх по лестнице. Оглушительный марш.
Картина вторая
Квартира Турбиных. Рассвет. Электричества нет. Горит свеча на ломберном столе.
Л а р и о с и к. Елена Васильевна, дорогая! Располагайте мной, как вам угодно! Хотите, я оденусь и отправлюсь их искать?
Е л е н а. Ах, нет, нет! Что вы, Лариосик! Вас убьют на улице. Будем ждать. Боже мой, еще зарево. Какой ужасный рассвет! Что там делается? Я только хотела бы одно знать: где они?
Л а р и о с и к. Боже мой, как ужасна гражданская война!
Е л е н а. Знаете что: я женщина, меня не тронут. Я пойду посмотрю, что делается на улице.
Л а р и о с и к. Елена Васильевна, я вас не пущу! Да я... я вас просто не пущу!.. Что мне скажет Алексей Васильевич! Он велел ни в коем случае не выпускать вас на улицу, и я ему дал слово.
Е л е н а. Я близко...
Л а р и о с и к. Елена Васильевна!
Е л е н а. Хотя бы узнать, в чем дело...
Л а р и о с и к. Я сам пойду...
Е л е н а. Оставьте это... Будем ждать...
Л а р и о с и к. Ваш супруг очень хорошо сделал, что отбыл. Это очень мудрый поступок. Он переживет теперь в Берлине эту ужасную кутерьму и вернется.
Е л е н а. Мой супруг? Мой супруг?.. Имени моего супруга больше в доме не упоминайте. Слышите?
Л а р и о с и к. Хорошо, Елена Васильевна... Всегда я найду, что сказать вовремя... Может быть, вы чаю хотите? Я бы поставил самоварчик...
Е л е н а. Нет, не надо...
Стук.
Л а р и о с и к. Постойте, постойте, не открывайте, надо спросить, кто там. Кто там?
Ш е р в и н с к и й. Это я! Я... Шервинский...
Е л е н а. Слава Богу! (Открывает.) Что это значит? Катастрофа?
Ш е р в и н с к и й. Петлюра город взял.
Л а р и о с и к. Взял? Боже, какой ужас!
Е л е н а. Где они? В бою?
Ш е р в и н с к и й. Не волнуйтесь, Елена Васильевна! Я предупредил Алексея Васильевича несколько часов тому назад. Все обстоит совершенно благополучно.
Е л е н а. Как же все благополучно? А гетман? Войска?
Ш е р в и н с к и й. Гетман сегодня ночью бежал.
Е л е н а. Бежал? Бросил армию?
Ш е р в и н с к и й. Точно так. И князь Белоруков. (Снимает пальто.)
Е л е н а. Подлецы!
Ш е р в и н с к и й. Неописуемые прохвосты!
Л а р и о с и к. А почему свет не горит?
Ш е р в и н с к и й. Обстреляли станцию.
Л а р и о с и к. Ай-ай-ай...
Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна, можно у вас спрятаться? Сейчас офицеров будут искать.
Е л е н а. Ну конечно!
Ш е р в и н с к и й. Елена Васильевна, если бы вы знали, как я счастлив, что вы живы и здоровы.
Стук в дверь.
Ларион, спросите, кто там...
Л а р и о с и к. Кто там?
Голос Мышлаевского. Свои, свои...
Лариосик открывает дверь. Входят М ы ш л а е в с к и й и С т у д з и н с к и й.
Е л е н а. Слава тебе Господи! А где же Алеша и Николай?
М ы ш л а е в с к и й. Спокойно, спокойно, Лена. Сейчас придут. Не бойся ничего, улицы еще свободны. Их обоих застава проводит. А, этот уж тут? Ну, стало быть, ты все знаешь...
Е л е н а. Спасибо, все. Ну, немцы! Ну, немцы!
С т у д з и н с к и й. Ничего... ничего... когда-нибудь вспомним мы все... Ничего!
М ы ш л а е в с к и й. Здравствуй, Ларион!
Л а р и о с и к. Вот, Витенька, какие ужасные происшествия!
М ы ш л а е в с к и й. Да, происшествия первого сорта.
Е л е н а. На кого вы похожи! Идите грейтесь, я вам сейчас самовар поставлю.
Ш е р в и н с к и й (от камина).