...изображая сумасшедшего.
Мебиус. ...чтобы за мной шпионить?
Ньютон. Нет, чтобы выяснить, что же, на самом деле, кроется за вашим безумием. Мой безупречный немецкий язык дался мне с чудовищным трудом в лагере нашей разведки.
Мебиус. И когда несчастная сестра Доротея Мозер узнала правду, вы ее...
Ньютон. Да, я ее... Прискорбная необходимость, о которой я не перестаю жалеть.
Мебиус. Понимаю.
Ньютон. Приказ есть приказ.
Мебиус. Само собой разумеется.
Ньютон. Я не мог поступить иначе.
Мебиус. Конечно.
Ньютон. Моя миссия — секретнейшее задание нашей разведки — была под угрозой. Я должен был убить, если хотел избежать подозрений. Сестра Доротея перестала считать меня сумасшедшим, главный врач признавала легко больным, — мне пришлось убийством доказывать свое безумие. Да, эта курица на вертеле необычайно вкусна!
Из комнаты номер два слышится скрипка Эйнштейна.
Мебиус. Эйнштейн снова музицирует.
Ньютон. Гавот Баха.
Мебиус. Его ужин остынет.
Ньютон. Дайте этому сумасшедшему спокойно играть на скрипке.
Мебиус. Это угроза?
Ньютон. Я безмерно вас уважаю. Меня очень огорчит, если я буду вынужден принять крайние меры.
Мебиус. Вам поручено меня увезти?
Ньютон. Если подозрения нашей разведки подтвердятся.
Мебиус. Какие именно?
Ньютон. Вас считают гениальнейшим физиком нашего времени.
Мебиус. Я человек психически больной, Килтон, и ничего больше.
Ньютон. Наша разведка держится другой точки зрения.
Мебиус. А что вы сами обо мне думаете?
Ньютон. Я полагаю, что вы величайший физик всех времен.
Мебиус. А как же ваша разведка напала на мой след?
Ньютон. Благодаря мне. Я случайно прочел вашу диссертацию об основах новой физики. Сначала я счел ее ребячеством. Но потом пелена спала с моих глаз. Я встретился с гениальнейшим творением новейшей физики, я стал наводить справки об авторе... безуспешно. Тогда я поставил в известность нашу разведку, и она напала на след.
Эйнштейн. Вы не были единственным читателем этой диссертации, Килтон. (Незаметно появился из комнаты номер два со своей неизменной скрипкой под мышкой и смычком в руке.) Дело в том, что я тоже не сумасшедший. Разрешите представиться. Я физик и также состою на службе в разведке. Но несколько иной. Меня зовут Иосиф Эйслер.
Мебиус. Автор эффекта Эйслера?
Эйнштейн. Он самый.
Ньютон. Исчезнувший в тысяча девятьсот пятидесятом году?
Эйнштейн. Добровольно.
У Ньютона вдруг оказывается в руках револьвер.
Ньютон. Могу я попросить вас, Эйслер, стать лицом к стене?
Эйнштейн. Ну конечно. (Спокойно, вразвалку подходит к камину, кладет па него скрипку и неожиданно поворачивается с револьвером в руках.) Мой дорогой Килтон, поскольку мы оба, как мне кажется, хорошо владеем оружием, не лучше ли нам обойтись без дуэли, если вы, конечно, не против? Я охотно положу свой браунинг, если вы положите свой кольт...
Ньютон. Договорились.
Эйнштейн. Положим их за каминную решетку, где у вас спрятан коньяк. На случай, если войдут санитары.
Ньютон. Ладно.
Оба кладут револьверы за каминную решетку.
Эйнштейн. Вы спутали нее мне планы. Килтон. Вас-то я считал настоящим сумасшедшим.
Ньютон. Могу вас утешить: я вас тоже.
Эйнштейн. Многое пошло вкривь и вкось. Ну, хотя бы то, что произошло с сестрой Иреной сегодня после обеда. Она стала меня подозревать и тем самым подписала свой смертный приговор. Очень неприятный случай, он глубоко меня огорчает.
Мебиус. Понимаю.
Эйнштейн. Приказ есть приказ.
Мебиус. Само собой разумеется.
Эйнштейн. Я не мог поступить иначе.
Мебиус. Конечно.
Эйнштейн. Моя миссия — секретнейшее поручение моей разведки — была под угрозой... Давайте сядем. Ньютон. Давайте сядем.
Ньютон садится слева от стола, Эйнштейн справа.
Мебиус. Насколько я понимаю, Эйслер, вы также хотите меня вынудить...
Эйнштейн. Помилуйте, Мебиус!
Мебиус. ...уговорить отправиться в вашу страну.
Эйнштейн. Мы тоже считаем вас величайшим физиком мира. Но в данный момент меня интересует ужин. Ведь это воистину прощальный ужин. (Наливает себе суп.) У вас по-прежнему нет аппетита. Мебиус?
Мебнус. Внезапно появился. Теперь, когда вы все знаете. (Садится между ними за стол и наливает себе суп.)
Ньютон. Бургундского, Мебиус?
Мебиус. Налейте, пожалуйста.
Ньютон (наливает вино). А я, пожалуй, примусь за "кордон-блё".
Мебиус. Не стесняйтесь.
Ньютон. Приятного аппетита.
Эйнштейн. Приятного аппетита.
Мебиус. Приятного аппетита.
Они едят. Справа входят трое санитаров. Старший санитар с блокнотом.
Старший санитар. Пациент Пейтлер!
Ньютон. Здесь.
Старший санитар. Пациент Эрнестн!
Эйнштейн. Здесь.
Старший санитар. Пациент Мебиус.
Мебиус. Здесь.
Старший санитар. Старшин санитар Сиверс, санитар Мурильо, санитар Макартур. (Захлопывает блокнот и прячет его в карман.) По указанию начальства должны быть приняты кое-какие меры предосторожности. Мурильо, спустите решетки.
Мурильо опускает на окне решетку. Гостиная сразу начинает напоминать тюрьму.
Макартур, заприте ее.
Макартур запирает решетку.
Есть ли у вас, господа, какие нибудь пожелания на ночь? Пациент Бейтлер?
Ньютон. Нет.
Старший санитар. Пациент Эрнести?
Эйнштейн. Нет.
Старший санитар. Пациент Мебиус?
Мебиус. Нет.
Старший санитар. Всего хорошего, господа. Разрешите нам удалиться. Спокойной ночи.
Трое санитаров уходят. Тишина.
Эйнштейн. Скоты!
Ньютон. В парке сторожат другие силачи. Я давно их заметил из окна своей комнаты.
Эйнштейн (поднимается и осматривает решетку). Крепкая. Со специальным запором.
Ньютон (идет к двери своей комнаты, открывает ее и заглядывает туда). На моем окне также появилась решетка. Как по волшебству. (Открывает остальные двери.) И у Эйслера. И у Мебиуса. (Идет к правой двери.) Заперта. Они с Эйнштейном снова садятся.
Эйнштейн. Пойманы.
Ньютон. Логично. После того что произошло с нашими сиделками...
Эйнштейн. Теперь мы выйдем из сумасшедшего дома только, если будем действовать единодушно.
Мебиус. Я вовсе но хочу отсюда бежать.
Эйнштейн. Мебиус...
Мебиус. Я не вижу для этого никаких оснований. Напротив, я доволен своей судьбой.
Молчание.
Ньютон. Зато я ею не доволен, а это имеет немалое значение, но правда ли? Вы — гений и потому не принадлежите себе. Вы проникли в новые области физики. Однако наука не находится у вас на откупе. Ваш долг открыть двери в нее и для нас, простых ученых. Едемте со мной, и через год мы напялим на вас фрак, доставим в Стокгольм, и вы получите Нобелевскую премию.
Мебиус. Ваша разведка на редкость бескорыстна.
Ньютон. Признаю, Мебиус, ее больше всего поразило то, что вы как будто бы разрешили проблему всемирного тяготения.
Мебиус. Безусловно.
Тишина.
Эйнштейн. И вы говорите об этом с таким спокойствием?
Мебиус. А как, по-вашему, я это должен сказать?
Эйнштейн. Моя разведка предполагает, что вы создали единую теорию элементарных частиц...
Мебиус. И ваша разведка может но волноваться. Единая теория поля теперь разработана.
Ньютон (вытирает салфеткой пот со лба). Но это значит, что выведена формула вселенной!
Эйнштейн. Смешно. Орды исследователей, высокооплачиваемых физиков в гигантских государственных лабораториях теряют годы и годы, чтобы двинуть вперед физику, а вы добились этого походя, за письменным столом сумасшедшего дома. (Вытирает салфеткой пот со лба.)
Ньютон. А система всех возможных открытий, Мебиус?
Мебиус. Да, она существует. Я взялся за этот вопрос из любопытства, меня заинтересовали практические выводы из моих теоретических работ. К чему изображать невинность? Все наши идеи имеют свои последствия. Мой долг был исследовать все практические последствия разработанных мной теории поля и учения о всемирном тяготении. Результат получился поразительный. Новые, невиданные доселе энергии будут освобождены, и возникнет такая техника, которая превзойдет любую фантазию, если, конечно, мои открытия попадут в руки людей. .
Эйнштейн. Этого вам вряд ли удастся избежать.
Ньютон. Вопрос лишь в том, кому это раньше достанется.
Мебиус (смеется). Вы хотели бы осчастливить вашу разведку, Килтон, и генеральный штаб, который за ней стоит?
Ньютон. Почему бы и нет? Любой генеральный штаб, который сможет вернуть гениального физика всех времен в семью ученых, — это святое учреждение. Речь идет о свободе нашей науки и ни о чем другом. Мне все равно, кто обеспечивает нам эту свободу. Я буду служить любому государству, если государство оставит меня в покое. Я знаю, сегодня много говорят об ответственности физиков, и тут вдруг нас обуревает страх, и мы становимся моралистами. Какая чепуха! Мы должны открывать новые области, вот и вся наша задача. А как человечество пойдет по тем путям, которые мы ему откроем, это дело не наше с вами, а человечества.
Эйнштейн. Допустим, что вы правы. Наше дело — открывать новое. Так думаю и я. Но мы не можем сложить с себя всякую ответственность. Мы даем людям в руки могучую силу. Это дает нам право ставить условия. Мы должны стать политиками силы, потому что мы — физики. Мы должны сами решить, на кого будет работать наша наука, и я для себя это решил. Вы жалкий эстет, Килтон. Почему бы вам не прийти к нам, если вам нужна всего лишь только свобода науки? Мы давно уже не позволяем себе опекать физиков. Нам тоже нужны только результаты их деятельности. И наше государство вынуждено хватать куски из рук науки.
Ньютон. Оба наших государства, Эйслер, должны сейчас хватать куски из рук Мебиуса.
Эйнштейн. Наоборот. Он должен будет нам служить. Мы оба держим его за горло.
Ньютон. Да ну? Скорее, мы с вами держим друг друга за горло. Ведь наши разведки, увы, пришли к одной и той же догадке. Но будем себя обманывать, давайте лучше обдумаем то немыслимое положение, в которое мы из-за этого попали. Если Мебиус пойдет с вами, я не смогу вам ничем помешать, поскольку вы но допустите, чтобы вам мешали. Но вы будете беспомощны, если Мебиус примет решение в мою пользу. Он может выбирать, а не мы.
Эйнштейн (торжественно встает). Возьмем в руки оружие.
Ньютон (тоже встает). Давайте драться. (Достает из-за каминной решетки револьверы и подает один из них Эйнштейну.)
Эйнштейн. Жаль, что дело у нас должно решиться кровью. Но мы вынуждены стрелять друг в друга и в сторожей, а если понадобится, то и в Мебиуса. Хотя он и самый ценный человек на земле, но рукописи его еще ценнее, чем он сам.
Мебиус.