Дальше!
Кюрман. Вы уже идете?
Антуанета. Мне завтра тоже работать.
Кюрман. Чем вы занимаетесь?
Антуанета. Перевожу.
Регистратор. Боже мой!
Антуанета. Я из Эльзаса.
Регистратор (у него падает из рук накидка). Прошу повторить последнюю реплику — перед тем как Кюрман подал накидку и совершил ошибку, взяв Антуанету за руку.
Кюрман. Почему ошибку?
Регистратор. Рукопожатие вас сразу выдало.
Антуанета. Зато все остальные мужчины просто невыносимы. Рано или поздно они перестают вас понимать. Почти обязательно.
Кюрман. Правда?
Антуанета. Ну конечно.
Регистратор (подает накидку). Располагайте мною, буду рад.
Антуанета. Какой вы милый.
Регистратор (сует руки в карманы, потом отходит в сторону). Понятно? Вы как брат и сестра. Даже если она вас поцелует — что отнюдь не исключено, не забывайте: вы ждете молодого сицилианца. Только потому она и целует вас. У нее развязаны руки — вы не настоящий мужчина, господин Кюрман, не мужчина, даже наедине с женщиной.
Кюрман. Понятно.
Регистратор. Подайте накидку еще раз.
Кюрман забирает у регистратора накидку.
Ну…
Антуанета (берет сигарету). Сигареты, стало быть, еще есть.
Кюрман подносит ей огонь.
Отчего мне не сидится в Париже? Хочу основать небольшое издательство, собственное издательство, где я буду полной хозяйкой. Вот почему я оказалась здесь. А если с издательством ничего не выйдет, займусь каким-нибудь другим делом. (Курит.) Таким, чтобы ни от кого не зависеть. (Курит.) Лучше всего открыть небольшой выставочный зал…
Регистратор. Слышите?
Кюрман. Почему она тогда об этом не рассказывала?
Регистратор. Она хочет идти своим путем и не нуждается в муже, который будет считать, что без него она буквально жить не может. В муже, который готов схватиться за револьвер, поняв, что она прекрасно обходится без него.
Антуанета. Если хотите знать, меня провожал сюда молодой человек, гораздо моложе Кюрмана. Он архитектор, мечтает поехать со мной в Бразилию. (Смеется.) Зачем мне Бразилия? (Курит.) Вот почему я засиделась так поздно боюсь, что архитектор поджидает меня внизу.
Кюрман. Откуда я мог это знать?
Антуанета. И я хотела поэтому ехать на такси — не дай бог он стоит у моей машины. (Курит.) Скандалы мне ни к чему. (Гасит сигарету.) Будьте добры, дайте мне накидку.
Кюрман стоит неподвижно.
Регистратор. О чем вы задумались?
Кюрман. Об Адорно.
Регистратор. Поздно. Только теперь вы поняли, что с этой молодой женщиной надо было говорить о Гегеле, о Шёнберге[9], о Кьеркегоре[10], о Беккете…
Антуанета. Я писала диплом у Адорно.
Регистратор. Почему вы не подаете ей накидку?
Кюрман (подает Антуанете накидку). Располагайте мною, буду очень рад помочь вам здесь.
Антуанета. Вы очень милы.
Кюрман (засовывает руки в карманы брюк). Какая у вас машина?
Регистратор. Хорошо.
Кюрман. Не забудьте сумочку.
Регистратор. Если вы сию минуту не наделаете ошибок, сию минуту, в лифте, то игра выиграна — в вашей биографии не будет Антуанеты.
Кюрман (выключает верхний свет). Я провожу вас до машины.
Антуанета садится.
Почему она вдруг побледнела?
Регистратор. Потому что курила вашу трубку.
Антуанета с закрытыми глазами полулежит в кресле, ее сумочка упала на пол.
Кюрман. Я ей не верю.
Регистратор выходит на середину комнаты, щупает Антуанете пульс; Кюрман в это время стоит в стороне и набивает трубку.
Регистратор. В самом деле, небольшой коллапс. И во всем виноваты вы с вашим Early morning pipe… Только не говорите — "знакомая ситуация". Лоб у нее холодный как лед.
Кюрман закуривает трубку.
Неужели нельзя воздержаться от курения? Надо открыть окно. Вы ведете себя, как последний хам.
Кюрман. Лучше уж сейчас, чем через семь лет.
Регистратор. Ваше дело.
Антуанета поднимается.
Но она ни в коем случае не может ехать.
Антуанета. Мне надо домой…
Регистратор. Неужели вы не понимаете?
Антуанета. Я должна лечь…
Регистратор. Нельзя рисковать чужой жизнью.
Антуанета сбрасывает накидку.
Может, вы ей принесете стакан воды? Вашей гостье дурно. Принесите ей по крайней мере стакан холодной воды.
Кюрман выходит.
Антуанета. Извините… (Расстегивает вечернее платье — она должна лечь, иначе потеряет сознание.)
Возвращается Кюрман со стаканом воды и видит, что Антуанета лежит на кушетке.
Извините…
Кюрман. Пейте.
Антуанета. Такого со мной еще не случалось… Неожиданно… закружилась голова…
Кюрман. Может, вызвать врача?
Антуанета. Не смотрите на меня… (Пауза.) Мне так неловко.
Регистратор. Она простудится.
Кюрман. Знакомая ситуация…
Регистратор. Принесите-ка лучше одеяло.
Кюрман. Принесу одеяло, потом выну носовой платок, оботру ей лоб… Оботру виски, лоб, веки. Себя в роли самаритянина я знаю. Сварю кофе, буду сидеть подле нее, молчать, сидеть, сниму с нее туфли, чтобы ей было удобно, а под конец она воскликнет: "Погасите хотя бы свет!" (Пауза.) Не стесняйтесь, Антуанета, это с каждым может случиться, Антуанета, не стесняйтесь. (Снимает с нее туфли.)
Антуанета. Что вы делаете?
Кюрман. Хочу, чтобы вам было удобно. (Ставит туфли на ковер.)
Антуанета. Погасите хотя бы свет!
Темнота.
Кюрман. Стойте! Кто погасил свет? Стойте!
Теперь освещена вся сцена.
Регистратор. Не хотите дальше?
Кюрман. Нет.
Регистратор. Как хотите.
Антуанета (поправляет платье). А где мои туфли?
Кюрман. Извините.
Антуанета. Где же мои туфли?
Кюрман отдает ей туфли.
Регистратор. Вы сказали: "Если бы я мог еще раз начать сначала, то точно знал бы, как по-иному строить жизнь".
Кюрман. Не отрицаю.
Регистратор. Почему же вы строите все по-старому?
Антуанета (надевает туфли). Он совершенно прав: это было вовсе не обязательно. И я в него не влюблялась. Ничуть. На следующее утро тоже. (Надев туфли, встает.) А что из этого вышло? Я тоже была бы рада, если бы это не произошло.
Регистратор (перелистывает досье). С какого места вы хотели бы начать снова?
Кюрман. С более раннего.
Регистратор. С какого именно?
Кюрман. До этой ночи. До того, как я стал профессором и люди пришли меня чествовать. До того, как я встретился с Антуанетой.
Регистратор. Пожалуйста.
Антуанета (берет свою накидку). Всего доброго. (Уходит.)
Кюрман. Дурацкая история.
Регистратор. Ее можно заменить другой.
Кюрман. Бессмысленная история.
Регистратор. Вам, господин профессор, дано право еще раз начать жизнь с того места, с какого вы пожелаете, вы еще раз можете все переиграть.
Кюрман берет бутылку виски.
Поняли?
Кюрман наливает себе рюмку виски.
Вы слишком много пьете.
Кюрман. Вас это не касается.
Регистратор. Я просто высказываю вслух ваши собственные мысли.
Кюрман (стоя пьет). Кто вы такой?
Регистратор. Я? (Перелистывает досье.) Здесь записана вся ваша жизнь, та жизнь, которую вы до сих пор прожили. До сорока с лишним лет. Вам есть чем похвастаться. Хотя, с другой стороны, жизнь у вас была довольно-таки заурядная. Но как ученый вы как будто приобрели известность. Принято считать, что без рефлекса Кюрмана немыслима современная наука о поведении. Собственно, вам осталось только одно: получить приглашение в Принстон.
Кюрман. Я спрашиваю, кто вы такой?
Регистратор. Я регистратор. (Поскольку Кюрман не понимает.) Записываю, как вы используете предоставленную вам возможность изменить свою жизнь. Только и всего. То, чего не позволяет реальная действительность, позволено на сцене: менять, начинать сначала, переигрывать свою биографию…
Кюрман (не отводит глаз от рюмки). Биография! Отказываюсь верить, что биография — будь то моя биография или любого другого человека — не могла бы быть иной. Совершенно иной. Достаточно один раз повести себя по-другому, и…
Регистратор. Прошу вас.
Кюрман. Не говоря уже о всевозможных случайностях. (Пауза.) Эта квартира мне опротивела.
Регистратор. Как угодно.
Мебель исчезает, стена из книжных полок тоже. Теперь сцена пуста.
Кюрман по-прежнему стоит с рюмкой в руке, не обращая внимания на перемену декораций.
Прошу вас.
Кюрман. Да, один-единственный раз в жизни… Мне тогда исполнилось семнадцать, и я ехал на велосипеде… Помню все до мельчайших подробностей. Надвигалась гроза, но так и не началась, сверкали зарницы, клубы пыли вздымались до самых крыш, пахло бузиной и смолой… Так вот, в тот день я в первый и последний раз в жизни вдруг прозрел. И это продолжалось целых четверть часа. По-настоящему прозрел. Но вспомнить, о чем я тогда думал, немыслимо. Для этого я слишком глуп. (Выпивает рюмку.) Слишком глуп. (Смотрит на регистратора.) Единственное, чего я хочу, если мне разрешено начать сначала, — это другой склад ума.
Регистратор. Извините, но…
Кюрман. Мое единственное желание!
Регистратор. Вы не поняли правила игры: вам разрешили начать снова, но только с тем же интеллектом, каким вас наделила судьба. Интеллект дан заранее. Конечно, вы можете его по-разному использовать. Это в вашей воле. Так, вы можете, принимая решения, либо считаться с доводами рассудка, либо пренебрегать ими. Можете употребить свой ум на то, чтобы избегать ошибок, или на то, чтобы задним числом оправдывать их. Тут вам предоставляется право выбора. Желая выделиться, можно обратить свой ум на узкую сферу и стать специалистом в какой-либо области, например, в политике. Можно также утопить свой ум в религии или в вине. Можно, наконец, скупо тратить его, довольствуясь ролью скептика. Как вам угодно. Но ни остроту ума, ни, так сказать, его потенциальные возможности, его валентность менять нельзя. Понятно? Все это дано заранее.
Появляется Антуанета, она в пальто.
Кюрман. Что ей опять надо?
Антуанета. Сумочку…
Кюрман даже не пытается ей помочь.
Забыла сумочку.
Кюрман. Я ведь ясно сказал: хочу начать с более раннего времени. До того, как я познакомился со своей женой. Стало быть, ей здесь делать нечего.
Регистратор вежливо дает понять Антуанете, что она мешает.
Антуанета уходит в глубь сцены.
Свет меняется. Входит мальчик лет десяти, тепло одетый.
Регистратор. Помните малыша Шмига?
Шмиг.
Эй, эй, эй,
Чур, не бей, чур, не бей,
Профессор
Дуралей!
Кюрман. Перестань!
Шмиг.
Профессор
Дуралей,
Дуралей,
Чур не бей, чур не бей!
Регистратор. Вас дразнят. Знаете почему? Как-то раз на физкультуре вы обмолвились, что хотите стать профессором. Вы до сих пор злитесь? Через тридцать три года? В шестидесятом вы действительно стали профессором.
Появляются три господина в профессорских мантиях, ректор разворачивает профессорский диплом.
Секунду, господин ректор, секунду…
Кюрман.