Мне завтра работать.
Антуанета. Чем вы занимаетесь?
Кюрман пьет.
Регистратор. Дальше.
Кюрман. Я психолог. Занимаюсь бихевиоризмом, наукой о поведении. (Пьет.)
Регистратор. Дальше!
Кюрман. В восемь придет Хубалек.
Антуанета. Кто это?
Кюрман. Моя экономка.
Регистратор. Стоп!
Зажигается лампа дневного света.
Этого вы не могли сказать, господин Кюрман. В два часа ночи у вас в гостях оказалась молодая женщина, и вы сразу вспомнили, что в восемь утра к вам придет экономка.
Кюрман. Начнем еще раз.
Регистратор. А потом вы сообщаете, что виски больше нет. И, солгав, немедленно открываете новую бутылку виски, наливаете себе и пьете.
Антуанета. Этого я даже не заметила.
Кюрман. Начнем еще раз!
Регистратор. Сначала?
Кюрман. Да, пожалуйста.
Регистратор. Как угодно.
Кюрман. А почему она сейчас без очков?
Регистратор. Это уж на усмотрение дамы. Вас ее очки не касаются, господин Кюрман. Менять можно только собственное поведение. Держитесь непринужденней, очки здесь ни при чем. Не повторяйте все время про себя "знакомая ситуация". Вы входите насвистывая — человек на гребне своей карьеры, — только что вам присвоили профессорское звание.
Кюрман. Знаю.
Регистратор. Вас чествовали, вечеринка-экспромт. Вы в первый раз увидели свою будущую жену — ведите себя непринужденней.
Кюрман. Легко сказать.
Регистратор. Непринужденно и естественно.
Кюрман выходит.
Антуанета. Сначала?
Регистратор. Если позволите.
Лампа дневного света гаснет.
Антуанета. Так что же, надевать мне очки или нет?
За сценой голоса, смех. Наконец наступает тишина, и вскоре после этого входит Кюрман, что-то насвистывая. Увидев молодую женщину в кресле, замолкает.
Скоро и я пойду.
Кюрман. Вам нездоровится?
Антуанета. Нет, что вы! (Берет сигарету.) Выкурю еще одну сигарету и пойду. (Тщетно ждет, что Кюрман подаст ей огня; закуривает сама.) Если, конечно, я вам не мешаю. (Курит.) Мне понравилось. У вас, по-моему, очень милые знакомые, очень интересные…
Кюрман молчит.
Регистратор. Дальше!
Кюрман подходит к бару, наливает рюмку виски.
Регистратор. Только не думайте теперь о Хубалек. Кюрман дает рюмку Антуанете.
Антуанета. А вы?
Кюрман. Мне завтра работать.
Антуанета. Чем вы занимаетесь?
Пауза.
Регистратор. Опять молчите?
Антуанета (надевает очки). Почему вы на меня так смотрите?
Регистратор. Чем дольше вы молчите, тем двусмысленней становится молчание. Неужели не понятно? И тем откровенней последующий разговор.
Антуанета. Почему вы на меня так смотрите?
Часы бьют два раза.
Кюрман. Уже два часа.
Антуанета. Пора идти.
Кюрман. Вы на машине?
Антуанета. Да. (Невозмутимо курит.)
Кюрман. Тогда она сказала — нет, не на машине, теперь говорит — на машине. Стало быть, такси заказывать нельзя. Ее отсюда не вытуришь.
Регистратор (вмешивается в их разговор). Позвольте объяснить вам ошибку, которую вы совершаете каждый раз. Не успели вы увидеть эту молодую, совершенно незнакомую женщину, как сразу представили себе все, что было потом. Правильно? Вот почему вы напуганы, не находите слов…
Кюрман. Пусть уйдет.
Регистратор. Чтобы не стать вашей женой?
Кюрман. Да.
Регистратор. Видите, настоящее для вас не существует, только воспоминания. Вот в чем дело. Вы все время думаете о будущем, которое испытали на своей шкуре. И поэтому каждый раз возвращаетесь к одному и тому же.
Кюрман. Почему она но уходит?
Регистратор. Не может.
Кюрман. Отчего?
Регистратор. Если она возьмет сейчас сумочку и поднимется, значит, она прочла ваши мысли, а ей это неприятно. Почему бы вам не рассказать о своей работе? В популярной форме. На каком основании вы считаете, что дама хочет от вас что-то такое, чего вы не хотите? Щекотливую обстановку создаете вы сами.
Кюрман. Гм…
Регистратор. По-вашему, вы разбираетесь в женщинах, а на самом деле совершаете с каждой женщиной одну и ту же ошибку.
Кюрман. Дальше!
Регистратор. Она не уходит по вашей вине. (Возвращается к конторке.) Итак…
Часы бьют два раза.
Кюрман. Уже два часа.
Антуанета (тушит сигарету). Вы кого-нибудь ждете?
Кюрман. Да.
Регистратор. Хорошо.
Кюрман. Но не женщину.
Регистратор. Очень хорошо.
Кюрман. Я жду юношу.
Антуанета берет сумочку.
Я жду юношу.
Регистратор. Зачем повторять? Можно подумать, что вы сами в это не верите. И не надо говорить "юноша". Так говорят только непосвященные. Говорите — студент-шахматист. Молодой человек, очень талантливый. Молодое дарование, вы ему покровительствуете. Не стесняйтесь, говорите, что он гений. Только и всего.
Кюрман. Кажется, стучат?
Антуанета. Я ничего не слышала.
Кюрман. Надеюсь, с ним ничего не случилось.
Регистратор. Хорошо.
Кюрман. Каждую ночь начинаются волнения… (Смял пустую пачку от сигарет.)
Антуанета. У меня нет ни одной сигареты!
Кюрман (зажигает трубку). Студент… Очень одаренный… К сожалению, болезненно ревнив: если увидит в два часа ночи у меня в доме женщину, может начать стрельбу.
Регистратор. Не переигрывайте!
Кюрман. Он сицилианец… Но блондин, понимаете, блондин с голубыми глазами… Норманская кровь… А рот у него, как ни странно, греческий… Между прочим, музыкант-виртуоз… Между прочим, правнук Пиранделло.
Регистратор. Слишком многословно.
Антуанета. Надеюсь, с вашим другом ничего не случилось.
Кюрман с остервенением сосет трубку.
Вы не хотите позвонить?
Кюрман. Кому?
Антуанета. У вас есть сигарета?
Кюрман. Могу предложить только трубку. (Обтирает мундштук, передает трубку Антуанете.)
Антуанета. А вы?
Кюрман. Табак легкий. Early morning pipe[7].
Антуанета сует трубку в рот.
Но все это, фрейлейн Штейн, должно остаться между нами. Понимаете, в университете никто ничего не знает.
Антуанета закашлялась.
Тяните медленно и равномерно. (Берет трубку и показывает, как надо курить.) Вот так. Понятно? Очень просто. (Вытирает мундштук и возвращает Антуанете трубку.) Медленно и равномерно.
Антуанета (посасывает трубку медленно и равномерно). И при этом вы можете думать?
Кюрман. Конечно. Следите только, чтобы трубка не перегрелась.
Антуанета (посасывает трубку медленно и равномерно). У всех моих друзей — я имею в виду настоящих друзей — те же странности, что и у вас. (Попыхивает трубкой.) Почти у всех. (Попыхивает трубкой.) Можно сказать, у всех. (Попыхивает трубкой.) Зато остальные мужчины просто невыносимы. Рано или поздно они перестают вас понимать.
Кюрман. Неужели?
Антуанета. Ну конечно. (Закашлялась.)
Кюрман. Медленно и равномерно.
Антуанета (посасывает трубку медленно и равномерно). Хорошо, что у меня, например, есть Клод Филипп.
Кюрман. Кто такой Клод Филипп?
Антуанета. Мой парижский друг. Мы вместе живем. Настоящий друг. Он меня ничем не стесняет, могу приходить и уходить, когда вздумается, — он все поймет.
Кюрман. Кто он по профессии?
Антуанета. Танцовщик.
Кюрман. Вот как!
Антуанета. Все остальные мужчины, почти все, даже самые умные, нагоняют тоску. Стоит оказаться с ними с глазу на глаз, и они либо начинают плакаться тебе в жилетку, либо нервничают. А потом вдруг оказывается, что в голове у них нет ни одной мысли, кроме той, что ты молода и что ты женщина. Никто не спросит, чем ты занимаешься. А когда ты рассказываешь о своей работе, они видят только твои губы. Какой-то кошмар! Попробуй остаться с ними наедине в два часа ночи — им бог знает что взбредет на ум… И притом все они, особенно интеллигенты, трусы. (Сосет трубку.) Потухла.
Кюрман берет трубку, опять раскуривает.
Я рада, что встретила вас, ей-богу, очень рада.
Кюрман. Неужели?
Антуанета. У меня нет братьев. (Поднимается.)
Кюрман. Вы уже идете?
Антуанета. Мне завтра тоже работать.
Кюрман. Чем вы занимаетесь?
Антуанета. Перевожу. Я из Эльзаса. Клод Филипп мне помогает. Немецкий он, правда, не знает, зато чувствует каждый оттенок, прямо невероятно! (Пауза.) Надеюсь, с вашим другом действительно ничего не случилось.
Кюрман (помогает ей одеться). Располагайте мною, буду рад.
Антуанета. Какой вы милый.
Кюрман берет ее за руку.
Регистратор. Стоп!
Зажигается лампа дневного света.
Почему вы хватаете ее за руки?.. Ведите себя, как брат. "…Чувствует каждый оттенок" и так далее, но руки держите в карманах… Вы ведь как брат с сестрой.
Кюрман пытается принять соответствующую позу.
Более непринужденно! (Выходит на середину сцены, снимает с Антуанеты накидку, становится на место Кюрмана, чтобы показать, как тот должен вести себя.) Повторите последнюю фразу.
Антуанета. У меня нет братьев.
Регистратор. А вы что сказали в ответ?
Кюрман. Это не последняя фраза.
Антуанета. Все мои друзья — я имею в виду настоящих друзей, с которыми дружишь всю жизнь, — гомосексуалисты. Почти все. Собственно говоря, все.
Регистратор. И что вы на это ответили?
Кюрман. Сейчас она говорит совсем не то.
Антуанета. Хорошо, что у меня есть Клод Филипп.
Кюрман. Теперь похоже. Но это она сказала раньше: в Париже у нее есть настоящий друг — танцовщик. Не могу же я на это ответить: располагайте мною, буду рад.
Регистратор. Повторите свою последнюю реплику.
Кюрман. Располагайте мною, буду рад.
Регистратор. А что вы на это ответили?
Антуанета. Какой вы милый.
Регистратор подает ей накидку.
Кюрман. Извините, но здесь что-то не так. Если я сейчас подам накидку, как же мне держать руки в карманах, учитывая еще, что она расчувствовалась? Попробуйте сами.
Регистратор (забирает накидку). Хорошо…
Антуанета. Я счастлива, что встретила вас, ей-богу, очень счастлива.
Регистратор. Дальше.
Антуанета. У меня нет братьев.
Регистратор. Это мы уже слышали.
Кюрман. Чем вы занимаетесь?
Антуанета. Перевожу.
Регистратор. Нет.
Антуанета. Я из Эльзаса.
Регистратор. Повторите последнюю фразу перед накидкой.
Кюрман. Клод Филипп, правда, не знает немецкий, зато он чувствует каждый оттенок.
Антуанета. Прямо невероятно!
Регистратор. И что вы ответили?
Кюрман. Ничего. Но подумал, как это француз, который ни слова не знает по-немецки, может чувствовать каждый оттенок. (Пауза.) Надо признаться, что здесь я мог бы спросить: что вы переводите?
Антуанета. Адорно[8].
Регистратор. Но это не было сказано.
Антуанета. Потому что он не спрашивал.
Кюрман. Потому что я хочу, чтобы она ушла. Про себя я подумал: почему ей не сидится в Париже? Но это не мое дело. (Пауза.) Я замолчал, и она решила, что я вспомнил этого своего юношу.
Антуанета. Надеюсь, с ним действительно ничего не случилось.
Регистратор.