Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
— Петр Кирилыч, — начала она быстро говорить — князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, — поправилась она (ей казалось, что все только было, и что теперь все другое). — Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам...
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
— Он теперь здесь, скажите ему... чтобы он прост... простил меня. — Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
— Да... я скажу ему, — говорил Пьер, но... — Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла прийти Пьеру.
— Нет, я знаю, что все кончено, — сказала она поспешно. — Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за все... — Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
— Я скажу ему, я все еще раз скажу ему, — сказал Пьер; — но... я бы желал знать одно...
"Что знать?" — спросил взгляд Наташи.
— Я бы желал знать, любили ли вы... — Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, — любили ли вы этого дурного человека?
— Не называйте его дурным, — сказала Наташа. — Но я ничего — ничего не знаю... — Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
— Не будем больше говорить, мой друг, — сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
— Не будем говорить, мой друг, я все скажу ему; но об одном прошу вас — считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь — не теперь, а когда у вас ясно будет в душе — вспомните обо мне. — Он взял и поцеловал ее руку. — Я счастлив буду, ежели в состоянии буду... — Пьер смутился.
— Не говорите со мной так: я не стою этого! — вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что-то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
— Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, — сказал он ей.
— Для меня? Нет! Для меня все пропало, — сказала она со стыдом и самоунижением.
— Все пропало? — повторил он. — Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
— Теперь куда прикажете? — спросил кучер.
"Куда? — спросил себя Пьер. — Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?" Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из-за слез взглянула на него.
— Домой, — сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно-дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
ТОМ III
Частина І
Переказ:
У червні 1812 року війська Наполеона вторглися в Росію. Французька армія переходить через Німан.
Андрій Болконський їде на пошуки Анатоля Курагіна. У Лисих Горах Андрій вступає в суперечку з батьком через зв'язок старого князя з француженкою і вирішує їхати на війну в діючу армію.
Звернення до подій тих часів — нагода для Толстого замислитися над серйозними філософськими проблемами, зокрема над роллю особистості в історії. Особливо часто як антигерой сприймається в романі Наполеон, якого Толстой змальовує навіть фізично неприємним на вигляд. Імператор без вагань посилає на смерть людей у тих ситуаціях, коли ці життя можна було б зберегти. Толстой використовує сторінки роману для прямого викладу своїх історико-філософських поглядів.
У роздумах Толстого відображена думка про неприродність війни, неймовірність і незбагненність поведінки людей, які призводять до цієї "бійні" народів.
Цитата:
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда-нибудь, теперь, в 1812. году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples30 (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие; совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, — отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.
Переказ:
Говіння з приводу хвороби Наташі, маніфест про війну, думки про призначення йому великого подвига — все це в душі П'єра злилося в єдине ціле. П'єр вирішує не бувати у Ростових, бо відчуває, як кохання до Наташі охоплює все його єство.
Петя проситься на військову службу, він вражений приїздом государя. Усі охоплені патріотичними почуттями.
Частина II
Переказ:
Андрій пише листи про небезпеку залишатися в Лисих Горах. Болконські їдуть в Богучарово. Два салони, що змагаються між собою — Шерер і Елен — ведуть розмови про війну. Проходять чутки про призначення Кутузова головнокомандуючим. Французи рвуться до Москви.
Після нападу, що стався зі старим князем, Болконські збираються в Москву. Пом'якшення характеру, прихильність до дочки відчувається в душі старого князя напередодні його смерті. Селяни не хочуть їхати з княжною в Москву. Миколай Ростов виручає її: він відчуває симпатію до Мар'ї, яка теж прихильна до Ростова.
Головнокомандуючий Кутузов приїжджає на огляд військ у Царево-Займище. Андрій Волконський знайомиться з Денисовим, який планує партизанську війну і розповідає свій план Кутузову. Жюлі Друбецька, збираючись від'їжджати з Москви, збирає прощальну вечірку. Усі одержимі патріотизмом, навіть за використання в побуті французької мови беруть штраф. П'єр від'їжджає до війська.
Бородинська битва. Напередодні Андрій роздумує про сенс життя, зустрічається з П'єром.
XXIV
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25-го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров — солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им.