Чувства добрые
Я лирой пробуждал...
А. С. Пушкин
Наедине с самим собой
Вникаю в пушкинское слово.
Ц. Теучеж
В мою жизнь пушкинские стихи вошли тогда, когда я со старшей сестрой (она филолог и влюблена в Пушкина) побывала в знаменитом Пушкинском заповеднике, в прекрасных местах, воспетых поэтом и ставших родником его глубоких мыслей и крылатых стихов. Пушкинские Горы, Михайловское, Тригорское, Покровское — это чудесный мир, прекрасный и неповторимый. И пушкинская поэзия звучит здесь особенно светло и задушевно. Когда гуляешь по Михайловскому парку, вдыхаешь аромат цветущих лип в аллее Керн, смотришь с Тригорского холма на задумчивую, тихую Сороть, подходишь к уединенной "скамье Онегина", возникает какой-то необъяснимый "эффект присутствия".
Кажется, тебя не удивит, если вдруг из-за деревьев появится легкая фигура поэта, зазвучит его удивительный голос:
Здесь все поэзия, все диво...
Думается, что не будь в судьбе Пушкина Михайловского, у меня, наверное, не было бы того Пушкина, который помог взглянуть на мир сквозь волшебное стекло поэзии и увидеть этот мир чудесно преображенным силой гения.
Вот я иду по лесной дороге в Михайловское. Ветер раскачивает верхушки высоких (в наших местах такие не растут) сосен, а внизу тихо-тихо... И губы, как будто независимо от меня, шепчут:
В их сенях ветра шум...
Поднимаюсь на один из бесчисленных холмов, затем спускаюсь в ложбинку — и панорама сразу меняется. Поистине, Везде передо мной подвижные картины... А при виде знаменитого дуба в Тригорском сразу вспоминается:
У лукоморья дуб зеленый...
Так при помощи простых слов рождается волшебство. Наверное, это и есть чудо поэзии. Моя душа в плену этих слов, я вспоминаю все то, что успела прочитать у Пушкина и о нем. Поражает как будто бы простой, естественный, но незабываемый факт. Призывая в юности:
Мой друг! Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы! —
поэт ни разу не изменил ни этой клятве, ни себе, не уронил своего гражданского и человеческого достоинства. Он имел полное право сказать о себе:
В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни...
А еще Пушкину дано было удивительное чувство красоты, "перед святыней", которой он преклонялся, которую обожествлял. Ну как мог простой смертный человек так сказать о встрече с любимой:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Тут обыкновенные (но поющие!) звуки складываются в обычные слова, слова стоят в обычном порядке — и опять чудо! Сердце сжимается от какого-то неясного предчувствия, ожидания чего-то необъяснимо прекрасного — и эти чудесные минуты подарил мне Пушкин. "Благоговея богомольно перед святыней красоты", гениальный поэт, еще совсем молодой человек, учил своих читателей любить и дружить, помогал подняться до той высоты чувства, которая доступна, наверное, только избранным.
Я не могу найти подходящих, а точнее достойных слов, чтобы рассказать, каким открытием и потрясением стало для меня стихотворение "Я вас любил..." Сказать, что любовь пушкинского лирического героя светла и бескорыстна, что чувство его глубоко человечно и прекрасно, — значит ничего не сказать. Это поистине святая любовь:
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог
Любимой быть другим.
Нет, тут ничего не надо объяснять, — просто надо учиться так думать и так чувствовать.
А как умел Пушкин дружить!
Наверное, не только русская, но и мировая литература не знает поэта, которого бы так вдохновляло сознание, что у него есть настоящие друзья, союз с которыми, "как душа, неразделим и вечен". Еще в ранней юности Пушкин был уверен и уверял товарищей в том, что, куда бы их "ни бросила судьбина и счастие куда б ни повело", они навсегда сумеют сохранить дружескую верность и преданность. И поэт был первым, кто, не боясь возможной кары, поддержал задушевным словом друзей-узников, которые обречены были провести долгие годы или даже погибнуть "во глубине сибирских руд".
Как должны были обрадовать И. И. Пущина уже первые строки поэтического послания, тайно переданного в далекую Сибирь:
Мой первый друг,
Мой друг бесценный...
Один-единственный эпитет, но как много им сказано! "Струн вещих пламенные звуки" пробудили в узниках надежду, веру в то, что ни их великий подвиг, ни "скорбный труд", ни "дум высокое стремленье" не будут забыты. Когда Пушкин писал:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы, —
то он выражал чувства лучших людей России. И ссыльные декабристы, понимая это, были особенно тронуты искренним желанием друга поддержать их. Мне обидно, что об этом мало пишут, редко вспоминают, а ведь "Послание в Сибирь" — такой урок мужества и человечности, который был необходим тогда, в 1827 году, нужен сегодня и будет важен завтра, потому что люди никогда не перестанут дружить и надеяться. Уроки доброты и высокой нравственности, уроки неповторимой красоты человеческих чувств и просто минуты, часы наслаждения чудом поэзии — вот что дал мне Пушкин. В стихотворении "Вновь я посетил...", написанном в Михайловском уже зрелым, тридцатишестилетним поэтом, он, обращаясь к "зеленой семье" юных сосенок, как будто дружески приветствует нас: "Здравствуй, племя младое, незнакомое".
И это приветствие означает, что связь поколений неразрывна и пушкинское духовное наследие делает нас лучше, чище, человечнее. Я всегда буду благодарна сестре за Михайловское, за то, что мой Пушкин помогает мне жить.