В сложный, переломный для России период выходит на поэтическую арену Маяковский. Первая русская революция потоплена в крови, атмосфера накалена до предела, вихрь мировой войны заставляет усомниться людей во всех прежних ценностях. Они с великой надеждой смотрят в будущее и жаждут грядущих перемен. Эти сложные общественные процессы отражаются в искусстве, словно в зеркале. Откровенное отрицание традиционной культуры, эпатаж мещанского быта, едва ли не религиозный культ техники и современной индустрии с ее сверхчеловеческой мощью – все это послужило толчком к популярности футуризма.
Маяковский предчувствует "неизбежность крушения старья" и средствами искусства предвосхищает грядущий "мировой переворот" и рождение "нового человечества". "Рваться в завтра, вперед!" — вот его девиз.
Поэзия
— вся! —
езда в незнакомое.
И это незнакомое, непознанное превращается в предмет его творчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями — картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать "умную морду трамвая", он воспевает городской фонарь, который "снимает с улицы синий чулок", тогда как луна у него — "дряблая", "никому не нужная", а сердце девушки безжизненно, как будто "выварено в йоде". Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский — первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:
Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
Он любит все контрастное. Красивое уживается у него с безобразным, высокое — с низким:
Проститутки, как святыню,
меня понесут и покажут
Богу в свое оправдание.
Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров Вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой — на Эльбрусе, с Наполеоном он — на "ты", а его голос ("орание") заглушает громы.
Он — Господь Бог, сотворивший свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и "пощечина общественному вкусу" звучат строки из стихотворения "Нате!":
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я — бесценных слов транжир и мот.
Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое — живым, и наоборот: "Слезы снега с флажьих покрасневших век"; "Прижались лодки в люльках входов к сосцам железных матерей".
Поэзия Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. Ярким примером служит стихотворение "Наш марш", в котором буквально слышится бой барабанов и мерный шаг марширующих колонн:
Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш Бог бег.
Сердце наш барабан.
Прежнее представление о поэзии, да и саму поэзию изменил Владимир Владимирович Маяковский. Его называют рупором идей и настроений эпохи, а стихи — "оружие масс". Маяковский вывел из салонов на площади и заставил поэзию шагать вместе с демонстрантами.
Великое и неоднозначное поэтическое наследие Маяковского включает такие шедевры, как "Послушайте!", "Себе, любимому, посвящает эти строки автор", "Облако в штанах", а также многие злободневные стихи. В творчестве Маяковского многое сложно, и не всегда его можно понять и принять. Но при оценке его творчества следует помнить, что поэзия — факт биографии, зависящий от окружающей действительности. Неспокойное время многих катаклизмов, происходящих в судьбе страны, время поиска новых путей развития России наложило на творчество поэта свой отпечаток. Маяковский, в попытках добиться предельного уровня экспрессии, отвечающего (неважно, любовь ли это, искусство ли, политика ли) новому жизненному содержанию, создает свой, оригинальный творческий метод. Цель, которую автор поставил перед собой, — писать "так же хорошо, но о другом — с акцентом на "хорошо", в данном случае". Поэт добился осуществления задуманного, так как оставил после себя новое, несомненно, талантливое, то, что будут помнить века.