В конце концов приходится считаться
С последствиями собственных затей.
Гете
Михаил Афанасьевич Булгаков — один из самых значительных писателей и драматургов XX века. Разнообразное по тематике и стилю, его творчество отмечено величайшими художественными открытиями. Видя и подвергая острой критике все недостатки буржуазного строя, писатель также не признавал идеализированного отношения к революции и пролетариату. Злободневная критика явлений социальной и политической жизни того времени достигает своей вершины в повести "Собачье сердце", наполненной яркими гротескными и сатирическими образами и картинами.
Всю свою жизнь утверждавший культурные и духовные ценности человечества, Булгаков не мог спокойно относиться к тому, как на его глазах эти ценности утрачивались, сознательно уничтожались, теряли смысл для общества, подверженного "массовому гипнозу" революционных перемен. Повесть "Собачье сердце" была названа критиками "острым памфлетом на современность". Но время показало, что вопросы, затронутые в произведении, актуальны не только для эпохи, в которую жил и творил Булгаков. Описанные в повести явления и созданные автором образы остаются актуальными и в наши дни.
Писатель воспринимал революцию как опасное экспериментирование с живой жизнью, когда случайное открытие кладется в основу бездумного эксперимента, ведущего человечество к катастрофе. И главная опасность заключается не в самих переменах, происходящих с людьми, а в характере этих перемен, в том, каким путем, какими методами эти перемены достигаются. Эволюция также меняет человека, но разница заключается в том, что эволюция прогнозируема, а эксперимент — нет, так как в нем всегда таятся неучтенные возможности. К каким драматическим последствиям это может привести, и показывает нам М. Булгаков. Профессор Преображенский пересаживает гипофиз человека дворняге по кличке Шарик, в результате чего получается совершенно новое существо — гомункулус по фамилии Шариков.
"Новая область открывается в науке: безо всякой реторты Фауста создан гомункул. Скальпель хирурга вызвал к жизни новую человеческую единицу". Произведен уникальный эксперимент на человеке. Но насколько страшным окажется этот эксперимент, героям еще предстоит узнать.
Экспериментируя с живым существом, они не учитывают того факта, что ему, этому существу, присущи определенные свойства, определенные качества. Симпатичному Шарику пересажены клетки хулигана и алкоголика Клима Чугункина. Получившийся гомункулус приобретает эти черты, превращаясь в некий асоциальный тип личности с исключительно паразитическими наклонностями. Но некоторые задатки существовали и у милого на вид пса: он готов на все ради куска колбасы, у него вздорный и агрессивный характер. Проходя мимо швейцара, Шарик думает: "Вот бы тяпнуть его за пролетарскую мозолистую ногу". А на чучело совы смотрит с такими чувствами: "А сова эта — дрянь. Наглая. Мы ее разъясним".
Что же получается, когда все эти человеческие и животные качества объединяются в новом существе? "Вот что-с: две судимости, алкоголизм, "все поделить", шапка и два червонца пропали... — хам и свинья..." Шариков, которому его создатель мешает жить так, как ему хочется, стремится уничтожить своего "папашу" при помощи политического докоса.
Конечно, немаловажную роль сыграли здесь люди из породы "упростителей и уравнителей", в лице которых революционная идея предстала в своем гипертрофированном облике. Такие люди стремятся отменить сложную культуру, созданную европейским человечеством. Швондер пытается подчинить своей идеологии Шарикова, но не учитывает того, что в Полиграфе Полиграфовиче деградировала сама человеческая порода, и потому ему не нужна никакая идеология. "Он не понимает, что Шариков для него более грозная опасность, чем для меня, — говорит Преображенский. — Ну, сейчас он всячески старается натравить его на меня, не соображая, что если кто-нибудь, в свою очередь, натравит Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только рожки да ножки".
Булгакова очень волновали подобные последствия соединения революционного эксперимента с психологией человеческой толпы. Потому в своем произведении он стремится предупредить людей о грозящей обществу опасности: процесс формирования шариковых может выйти из-под контроля и он окажется губительным для тех, кто способствовал их появлению. Вина при этом в одинаковой степени ложится на "дураков" швондеровина "умников" Преображенских. Ведь идея эксперимента с человеком, рожденная в кабинете ученого, давно вышла на улицу, воплотившись в революционных преобразованиях. Потому писатель ставит вопрос об ответственности мыслителей за разработку идей, запущенных в жизнь.
Не случайно Шариков так легко находит в человеческом обществе свою социальную нишу. Таких как он, только созданных не в лаборатории ученого, а в лаборатории революции, уже массы. Они начинают без разбору теснить все, что не укладывается в рамки их идеологии, — от буржуазии до русской интеллигенции. Шариковы постепенно занимают все высшие эшелоны власти и начинают отравлять жизнь нормальным людям. Более того, они берут на себя право распоряжаться этой жизнью. "Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей".
Противник всяческого насилия, профессор Преображенский в качестве единственно возможного пути воздействия на разумное существо признает только ласку: "Террором ничего поделать нельзя, — говорит он... — Это я утверждаю, утверждал и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был, — белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему". И все же его попытки привить Шарикову элементарные культурные навыки терпят крах.
В Полиграфе Полиграфовиче неискоренима его собачье-уголовная натура. И дело тут уже не в революции, а в самой человеческой природе. Ведь и на современных улицах часто можно встретить таких вот шариковых, пьющих водку, ругающихся, отказывающихся браться за серьезную работу или идти на военную службу: "На учет возьмусь, а воевать — шиш с маслом", — заявляет Шариков Швондеру. "Не угодно ли, мораль", — тоскливо думают Преображенский и Борменталь. И такие паразиты на теле человеческого общества не только бросают на него тень, но и всячески стремятся уничтожить это общество. Потому что, как Преображенский Шарикову, это общество мешает им спокойно вести свою паразитическую жизнь. Да, они существуют. А иначе откуда же взяться в голове симпатичного пса всем тем низким качествам и озлобленности? "О, дивное подтверждение эволюционной теории! О, цепь величайшая от пса до Менделеева-химика! — пишет в своем дневнике Борменталь. — Еще моя гипотеза: мозг Шарикова в собачьем периоде его жизни накопил бездну понятий. Все слова, которыми он начал оперировать в первую очередь, — уличные слова, он их слышал и затаил в мозгу. Теперь, проходя по улице, я с тайным ужасом смотрю на встречных псов. Бог их знает, что у них таится в мозгах".