Именно это совмещение двух точек зрения, двух оценочных позиций, осуждения и понимания, образует эмоциональный тонус поэмы, создает основу для читательского сопереживания, которого не может вызвать ни непроглядный грех, ни нерушимая святость.
Данте, идущий по царствам зла, искупления и славы, не бесстрастный регистратор событий, не аллегорический образ души, странствующей в поисках бога, даже не историческое лицо, хотя к этому образу он наиболее близок. В поэме великое множество ссылок на реальные обстоятельства жизни Данте, на людей, которых он знал, на исторические события, к которым был причастен. Но все равно его рассказ остается рассказом об интеллектуальном, эмоциональном и нравственном испытаниях, которые надлежит пройти всякому человеку, чтобы обрести себя. Средневековое богословие считало зло неустранимым и высшее благо видело в аскетическом отказе от мира. Данте показал, что путь к добру совершается через мужественное познание мира.
Мир и человек в "Божественной Комедии" неразрывно связаны. Но все пространство мироздания, изображенное в поэме, охватывается и покрывается пространством души, пространством внутреннего мира. В мире есть место для ужасного, трагического, возвышенного, прекрасного, низменного, комического. В душе есть место для скорби, Гнева, страха, мужества, сострадания, непреклонности. Взгляд, брошенный Данте с восьмого звездного неба, объем-лет весь мир:
Тогда я дал моим глазам вернуться
Сквозь семь небес — и видел этот шар
Столь жалким, что не мог не усмехнуться
("Рай",ХХІІ 133-135)
Але з яких би висот Данте ЇЙ дивився, людина ніколи йому не здавалася жалюгідною піщинкою. Людина, поки він залишається людиною, поки не перетворюється в худоби, не вичерпується нічим: навіть місцем в пекельному крузі, навіть місцем в нетлінному крузі сузір'їв. Мир в "Божественній Комедії", при всій своїй грандіозності, завершений: його образ підводить підсумок досвіду всієї середньовічної культури. Людина в "Божественній Комедії", при всій своїй суперечності, нескінченна: його образ готує шляхи культурі майбутнього. Саме в цьому Данте, якщо пригадати слова Фрідріха Енгельсаг, виступає як "останній поет середньовіччя і разом з тим перший поет нового часу".